Эльза Баркер
Письма живого усопшего о войне
Самое мучительное из всех страданий европейского мира - это страх смерти. Он происходит от полного неведения - что ждет человека по ту сторону могилы. Этого мучительного страха нет на Востоке; там смерть рассматривается как временное состояние, за которым последует новая земная жизнь, и поэтому там и не возникает того бездонного провала в неведомое, который проносится в сознании европейца при мысли об ожидающей его смерти.
Из этого следует, что страх смерти не есть неизбежность, а лишь следствие определенного миросозерцания. Это подтверждается и предсмертными переживаниями глубоко религиозных людей, которые верят в Бога, в Его благость и поэтому - не боятся. Но таких людей немного. Большинство чувствует потребность не только верить, но и знать.
Но возможно ли узнать, что испытывает человек после смерти? Указания на то, что это возможно, не уменьшаются, а растут, и это дает надежду, что страх смерти будет также побежден, как и всякое иное неведение.
Однажды вечером в Париже (это было в прошлом году) я вдруг почувствовала, как что-то настойчиво побуждает меня взять в руки карандаш и писать, хотя я не имела абсолютно никакого представления, о чем именно. Подчиняясь этому, поступающему как будто извне, импульсу, моя рука скользила по бумаге, и вскоре передо мной появилось замечательное послание личного характера за подписью "Х.".
Смысл послания был очевиден, но меня удивила подпись.
На следующий день я показала его приятельнице и спросила, не знает ли она, кто такой "Х.". "Ну как же, - ответила она, - ты разве не знаешь, что за этой подписью обычно скрывается наш знакомый, м-р ***".
Об этом я не знала.
В это время м-р *** находился за шесть тысяч миль от Парижа, и, как мы обе считали, - в мире живых. Но через день или два из Америки пришло письмо, в котором сообщалось, что м-р ***, находившийся на западе Соединенных Штатов, умер за несколько дней до того, как я получила в Париже, записанное автоматическим способом письмо-послание за подписью "Х." Насколько мне известно, в Европе я была первым человеком, узнавшим эту печальную новость, и я немедленно сообщила своей приятельнице о смерти "Х." Ее это не удивило; более того, она сказала мне, что подобное предчувствие появилось у нее уже несколько дней назад, когда я показала ей письмо "Х.", но тогда она решила промолчать.
Нет нужды говорить, что этот необычный инцидент произвел на меня сильное впечатление...
Но при этом к вопросу возможности общения между двумя мирами я продолжала относиться на удивление равнодушно. Спиритуализм никогда не вызывал у меня особого интереса, и я не читала даже самых общеизвестных работ на эту тему ...
В течение нескольких последующих недель таким же автоматическим письмом были записаны еще несколько писем за подписью "Х."; но вместо того, чтобы ощущать положенный в таких случаях энтузиазм, я со все большей неохотой подчинялась необходимости записывать письма, и только моя приятельница смогла убедить меня в том, что я должна продолжать этим заниматься, и что если "Х." действительно хочет что-то поведать миру, то я должна рассматривать записи как редкую привилегию, как предоставляющийся мне шанс помочь ему...
Постепенно, по мере того как я преодолевала свое предубежденное отношение к автоматическому письму, я находила все больший интерес в том, что "Х." сообщал мне о жизни вне земли ...
Когда мне впервые предложили опубликовать эти письма с моим собственным предисловием, я отнеслась к этой идее без особого энтузиазма. К тому времени я уже написала несколько книг, более или менее известных, и прочность моей литературной репутации уже была для меня предметом некоторого тщеславия. И мне вовсе не хотелось прослыть эксцентричной, или что называется женщиной "со странностями". Я согласилась указать в Предисловии, что письма были записаны мной методом автоматического письма, что, в общем-то, было правдой, хотя и не всей правдой. Такая формулировка удовлетворила мою приятельницу; но, с течением времени, она перестала удовлетворять меня. Мне она показалась не до конца искренней.
Я долго ломала голову над этой проблемой... Окончательно этот вопрос разрешился, когда уже примерно две трети писем было записано; я решила, что если я вообще опубликую когда-нибудь эти письма, то опубликую их с предельно откровенным вступлением, в котором изложу все обстоятельства их получения.
Надо сказать, что интерес, который вызвали "Письма Живого Усопшего", изданные одновременно в Лондоне и в Нью-Йорке, меня поразил. Начали поступать просьбы о предоставлении права на перевод, я оказалась буквально завалена письмами, поступающими со всех концов земного шара. Я написала множество ответов, но ответить на все письма было просто невозможно.
В первой книге я не сообщала о том, кто автор этих писем, так как чувствовала, что не в праве этого делать без согласия его семьи; но летом 1914 года, когда я еще жила в Европе, в "New York Sunday Word" появилось довольно пространное интервью с м-ром Брюсом Хэтчем, в котором он выразил уверенность в том, что "Письма" являются подлинными посланиями его отца - покойного судьи Дэвида П. Хэтча из Лос-Анджелеса (Калифорния)...
После того, как письма прекратили поступать в 1913 году, в течение почти двух последующих лет я чувствовала присутствие "Х." только два или три раза, когда он передал мне несколько кратких советов, касающихся моих личных дел.
4-го февраля 1915 года в Нью-Йорке я неожиданно почувствовала, что "Х." стоит в комнате и ощутила желание писать; но, как это бывало и раньше (за исключением разве что одного-двух случаев), я не имела ни малейшего представления о том, что он собирается сказать. Моей рукой он написал следующее:
"Когда я вернусь и поведаю вам историю этой войны так, как видна она с этой стороны, вы будете знать о ней больше, чем все правительства воюющих стран, вместе взятые".
Это письмо я показала двум своим друзьям, проявившим большой интерес к предыдущей книге, - м-ру и м-с Вэнс Томпсон. И с любезного разрешения "Х." мы договорились, что супруги Томпсон один раз в неделю будут присутствовать на сеансах автоматического письма для достижения лучшей "концентрации". Их искренняя вера очень помогла мне в моей нелегкой работе над первой половиной этой книги.
Запись сообщений "Х.", конечно же, не ограничивается теми сеансами, что мы провели вместе, но примерно треть от первой половины книги была написана в присутствии м-ра и м-с Томпсон, и к тому же - в их доме. После этого они уехали в Калифорнию, и я продолжила работу одна.
Читателю, возможно, будет небезынтересно узнать побольше о самом процессе автоматического письма. Процесс этот постепенно изменялся от жесткого и чисто механического воздействия на мою руку извне (в начале работы над первой книгой) до деликатного обращения непосредственно к моему разуму.
Если читатель потрудится представить себе присутствие своего друга, образ которого ярко запечатлен в его памяти, затем - вычтет из него то, что он видит своим физическим зрением, оставив лишь тончайшие мыслительные вибрации, позволяющие ощущать его присутствие, а после - добавит недоступное описанию "внутреннее зрение", то, возможно, сможет понять, каким образом мне удавалось чувствовать присутствие "Х." в моей комнате.
Очевидно, точно так же Хелен Келлер догадывается о приближении своих друзей, отличая одного от другого, хотя ничего не видит и не слышит.
Когда я начинала ощущать присутствие "Х.", сразу же бралась за карандаш и записную книжку, как и подобает личному секретарю, а затем усилием воли замедляла деятельность своего объективного разума до тех пор, пока в нем не оставалось ни единой мысли или даже намека на мысль. И тогда непосредственно в моем мозгу начинали звучать слова, все так же без помощи сознания приводя в движение мою руку. Все было в точности так, как будто я слушала диктант, только не ушами, а каким-то небольшим, но сверхчувствительным участком своего мозга.
В первое время, начиная писать предложение, я не могла даже приблизительно предположить, как оно закончится. Я не знала, будет ли оно последним, или же за ним последует еще пара тысяч слов. Я просто писала и писала, находясь в состоянии добровольного самоотрицания, до тех пор, пока вышеописанное ощущение присутствия вдруг само собой не пропадало. И всё, больше не поступало ни единого слова, процесс автоматического письма заканчивался.
Вполне естественно, что у скептически настроенного читателя (как было, впрочем, поначалу и у меня самой) возникнет вопрос: а не мое ли собственное подсознание продиктовало мне все эти "Письма Живого Усопшего о войне", дабы хоть как-то объяснить причины этой всемирной трагедии, еще пару лет назад казавшейся невозможной.
Однако, опираясь на свой большой опыт автоматического письма под диктовку "Х.", и на тот факт, что в течение двух лет я получила от него всего лишь два или три не очень важных сообщения, хотя и довольно часто думала о нем, а также на свою привычку подвергать самому скрупулезному анализу все феномены, носящие паранормальный характер, я могу теперь со всей уверенностью заявить, что мне вполне по силам отличить подлинное присутствие "Х." от моих собственных мыслей и воспоминаний о нем, и даже от воспоминаний, внушенных мне кем-то другим.
Более того, по моему мнению, вряд ли найдется человек, пусть даже не обладающий и сотой долей моего оккультного опыта, который был бы более скептически настроен во отношению к моим письмам, нежели я сама. Я готова с радостью принять любые логические аргументы в пользу того, что эти письма вовсе не являются тем, чем я их провозгласила. Но, сравнивая все "за" и "против", я прихожу к выводу, что доказательств подлинности этих писем гораздо больше, нежели доказательств обратного, и потому поневоле соглашаюсь с оккультным характером их происхождения.
К сожалению, эти свидетельства по большей части слишком сложны и носят слишком личный характер, чтобы я могла даже просто упомянуть о них в этом Предисловии, хотя я могла бы привести целую дюжину примеров, подобных тому, что описан в Письме XXXVI, продиктованном мне через час после того, как затонула "Лузитания", и за девять часов до того, как я сама об этом узнала. Возможно, это только любопытное совпадение, но когда я еще только начала работу над второй книгой, сразу три ученика-оккультиста из разных стран написали мне, что ощутили возвращение "Х.", который продолжит писать свои письма с моей помощью. После этого еще несколько человек устно или письменно сообщали мне то же самое.
Многие события этой войны я сама смогла наблюдать воочию в момент их происхождения, находясь в это время в астральном теле. Таким образом мне удалось стать свидетельницей высадки Британских войск на Континенте, о чем я сообщила одному Британскому офицеру в Англии еще до того, как поступило официальное сообщение об этом. Впоследствии этот мой рассказ подтвердил один мой французский друг, который привез мне из Парижа газету с соответствующим сообщением.
Будучи в Нью-Йорке, я наблюдала обстрел Скарборо, как раз в то время, когда это происходило, и рассказала затем об этом своему другу, хотя тогда я еще не знала, какой именно портовый английский город подвергся нападению. Лишь впоследствии я узнала об этом из газет.
Однако, сама я никогда не могла читать мысли "Х.", даже когда явственно ощущала его присутствие в комнате. Я знала только то, что он мне диктовал, не имея ни малейшего представления о том, что ему на самом деле известно. В одном из писем он сообщал мне, что будет время от времени диктовать мне то, что сам сочтет нужным.
Только в одном случае я позволяла себе не соглашаться с мнением "Х.". Иногда, когда он говорит, что немцы сделали то-то и то-то, будь я сама автором этих писем, я бы писала вместо "немцев" - "пруссаки". У меня много друзей немцев, и я никого из них персонально не могу винить в том, что их правительство ввергло весь мир в столь бедственное положение.
И потому, считаю нужным подчеркнуть, что и я сама не могу нести никакой ответственности за то, что пишет "Х.", но лишь в точности передаю его собственные слова.
Лишь спустя несколько дней после того, как 28 июля он продиктовал мне свое последнее письмо, я заметила, что он закончил эту книгу о войне как раз в день годовщины объявления Австрией войны Сербии, а также оглашения Римским Папой его великого призыва к миру.
В своих прошлых письмах, которые я начала получать еще три с лишним года назад, "Х." просил меня никогда не пытаться его вызывать, а впоследствии советовал не задавать ему никаких вопросов. Идя навстречу его пожеланиям, я никогда не делала ни того, ни другого, хотя порою испытывала сильнейшее искушение спросить его о том, чем же все-таки закончится эта война, оставившая глубокий след в моей душе. Но я понимала, что подобное любопытство, хотя и может дать дополнительную пищу для моего объективного разума, в то же время может притупить мою собственную интуицию. Недавно я полностью отказалась от поиска ответов подобным способом, даже через свои гипногогические видения, дабы не увидеть в них ничего такого, что впоследствии могло бы помешать мне полностью избавляться от своих собственных мыслей во время сеансов телепатического письма.
Полагаю, этот опыт раз и навсегда излечил меня от любопытства. Я научилась чувствовать себя независимой и бесстрастной, как комета. А ещё, почти столь же одинокой и способной отстоять и впредь свое одиночество и независимость. Но вот, что странно: по мере того, как моя ненависть ко всем жестокостям этой войны становилась все сильнее и сильнее, я проникалась все большей и большей любовью ко всем этим борющимся человеческим душам, находящимся по обе стороны линии фронта, пока, наконец, не стала воспринимать их всех, проливающих кровь на волях сражений, как своих собственных друзей и братьев. Поистине, любовь есть чудо, которое, соприкасаясь с жестокой прозой жизни, возвышает её до уровня Божественного.
В третьем письме данной книги от 10 марта, "Х." говорит, что силы добра уже одержали верх над силами зла, и что на Земле скоро вновь воцарится мир, хотя он и не уточнял - когда именно. Еще до того, как было объявлено о гибели "Лузитании", но уже через час после того, как это действительно произошло, он написал мне, что демоны, которых светлые силы иного мира благополучно разогнали, вновь собрались с силами и вернулись, чтобы отомстить, и что ему самому следовало бы догадаться, что, повинуясь Закону ритма, они неизбежно должны были восстановить свои силы и напасть снова.
В свете упомянутого Закона это письмо представляется мне наиболее интересной частью всей книги. Оно поясняет часто повторяемые в письмах слова о том, что даже Живые Усопшие не могут знать всего, зная в то же время несравнимо больше живых, поскольку обладают более совершенным видением и гораздо более полной информацией.
По поводу этого повторного нападения Сил Тьмы интересно заметить, что как раз перед тем письмом, в котором говорилось о гибели "Лузитании", "Х." описывал свою встречу с Мрачным Существом.
Можно заметить, что все рассказы "Х." в данной книге пронизывают две основные идеи: тайна Добра и Зла (Любви и Ненависти) и братства людей.
Заглядывая в свою собственную душу, и выявляя в ней извечный конфликт между добром и злом, человек может научиться защищать себя как от внешнего зла, так и от зла, таящегося в нем самом.
Для того, чтобы нагляднее пояснить мне это, "Х." поделился со мной некоторыми тайнами, еще не привлекшими к себе в достаточной мере внимание обычного, среднего человека.
О существовании астрального мира, пронизывающего мир плотной материи и выходящего далеко за пределы последнего, уже не раз говорилось в теософической и иной литературе, и "Х." тоже обращает внимание читателя на этот факт. Астральный мир называют миром чувств и желаний, и человек может действовать в этом мире, находясь в своем астральном теле (оно же - чувственное тело, или тело желания), состоящем из особого рода тонкой материи, неразличимой обычным зрением.
Астральный мир, в свою очередь, пронизан Миром мысли, опять-таки выходящим далеко за пределы первого. И человек, как утверждают, имеет, помимо астрального тела, еще и тело мысли - ментальное тело, с помощью которого он может поддерживать контакт с Миром мысли и действовать в нем. И так далее - уровень за уровнем - человек приближается к бесформенному универсальному состоянию, или, как еще говорят, - к чистой божественности.
Описываемые "Х." злобные астральные существа являются постоянными обитателями астрального мира. Некоторые из них вообще не имеют физических тел, необходимых для деятельности в материальном мире. Прочие же представляют собой более или менее независимые астральные сущности людей, которые во время сна бродят по невидимому для наших глаз миру. Они принимали самое активное участие в этой войне.
Говорят также об элементальных сущностях, относящихся к земле, воздуху, огню или воде. Они развиваются в направлении отличном от того, в котором развивается человек. Некоторые из них - добрые, некоторые - полны злобы. Об этих элементалах много сказано в сочинениях Парацельса. Они тоже активно вмешивались в ход войны.
Прочие, вышестоящие Существа, могут действовать на всех трех уровнях: физическом, астральном и ментальном, а также в еще более высоких Мирах, недоступных нашему пониманию. Если бы не благотворная деятельность некоторых из Них, человечество давно бы уничтожило себя само, или было бы уничтожено.
"Х." говорит, что ненависть и страдания, порожденные великой войной, превратили астральный мир в место мало приятное для проживания. Описанное им место посмертных испытаний в точности напоминает римско-католическое Чистилище. Видимо, Церковь и в самом деле обладает большим знанием.
Добро и зло можно назвать противоположными и в то же время взаимно дополняющими друг друга силами: первое действует в гармонии с Законом Вселенной (иначе именуемым Волей Бога), а второе - противодействует Закону.
Некоторых читателей, возможно, шокирует то, что "Х." говорит о Черной магии. Однако, он отнюдь не стремился вызвать шок своими заявлениями, но лишь предостеречь и просветить человечество на этот счет. Суеверие названо темной стороной религии, но от суеверия нельзя просто отмахнуться, с презрительным видом знатока. Его необходимо понять. Все вещи требуют от нас понимания. Даже великие психологи в ученые теперь не считают, что подобные вещи не заслуживают их интереса. Взять хотя бы профессора Уильяма Джеймса, сэра Оливера Лоджа, или д-ра Барадюка. А если попытаться вспомнить всех известных ученых, ныне занимающихся исследованием оккультных феноменов, то полученное число исследователей будет достойно целого справочника. Так что, когда я признаюсь, что веду поиск невидимого мира, я всего лишь присоединяю свою скромную персону к довольно неплохой компании.
"Х." говорит также о Мрачном Существе, вдохновлявшем Ф. Ницше на то, чтобы сбивать с толку молодую Германию. Вероятно, за каждым могущественным человеком, чьи деяния оставили след в этом мире, также стоял некто невидимый, - светлый или темный. Этот вопрос имеет как теоретический, так и практический интерес. Вдохновение, так же как и магия, может быть либо черным, либо белым.
Те голоса, которые слышала Жанна д'Арк, в наши дни назвали бы феноменами яснослышания. История свидетельствует, что они призвали ее стать не более, не менее как спасительницей Франции. Мартин Лютер однажды запустил чернильницей в "дьявола", но Реформация, тем не менее, совсем не пострадала от того, что его иногда посещали видения. Саул из Тарса (Саул Тарсянин), если верить хронистам, тоже имел видения.
"Х." упоминает своего собственного Учителя. Когда я сравниваю того калифорнийского судью, которого я знала, с большинством известных мне мужчин и женщин, с которыми мне приходилось вести пустопорожние разговоры, мне начинает представляться совершенно естественным, что кто-либо из людей может продвинуться в своем развитии еще дальше, чем "Х.", если проявит достаточно решимости. Если "Х." смог стать тем, кем он стал за неполные семьдесят лет своей жизни, значит есть надежда и для нас - тех, кто смотрит в вечность.
Другой основной идеей, заложенной в этих "Письмах о войне", является, на мой взгляд братство всех людей.
До сих пор развитие мира протекало в форме чередования отчетливо выраженных периодов, определяемых сменяющими друг друга господствующими расами, которые придают своим эпохам собственный, неповторимый облик. "Х." говорит о новой, так называемой - Шестой Расе, которая вскоре появится в Соединенных Штатах Америки.
Если Америка воспримет эту идею как рабочую гипотезу, а не как повторение лозунга "Deutschland uber alles", но, скажем, как "Америка для всех" (а не превыше всего), то сможет создать свою "машину мира", в противовес "военной машине", созданной Германией. Если Америка отнесется к пропаганде идеи БРАТСТВА так же серьезно, как Германия - к пропаганде идеи мирового господства, то уже в следующем поколении станут заметны признаки этой новой человеческой Расы. Процесс смешения рас на территории Америки открыл пред нею необозримые просторы для экспериментирования в духовной сфере. И Европа, и Азия с интересом смотрят на нее. Англия, Германия, Франция и даже Япония, которая лишь внешне кажется погрязшей в материализме, но внутри - глубоко духовна, но более всею, пожалуй, Россия отнеслись бы с уважением к этой благородной цели. Возможно, мир достаточно настрадается за эту войну, чтобы с готовностью воспринять идею Вселенского братства.
В Америке уже существуют движения, объективно направленные на реализацию этой идеи. "Х." упоминает движение "Друзей леса" (Woodcraft) - общественную организацию, насчитывающую, вероятно, до сотни тысяч мужчин и подростков (женщин в ней - всего лишь несколько человек), которые всё свободное время отдают "возвращению обратно в Природу", походному костру, чтобы испытать то братское чувство, которое не в силах дать городская жизнь.
"Х." говорит также, что в будущем ему предстоит сделать еще одно дело. Я не знаю, что это за дело, поскольку сама не имею к нему никакого отношения, но я совсем не удивлюсь, если в один прекрасный день он объявит мне, что оно связано с теми целями, которые ставит перед собой движение "Друзей леса".
Третья книга - последняя из серии книг о Живом Усопшем - была написана между февралем 1917 г. и февралем 1918 г. После этого я утратила свою способность, или если хотите - склонность к автоматическому письму.
Эта третья рукопись оказалась короче двух предыдущих, и потому я предполагала, что она так и останется незаконченной, и вряд ли будет когда-либо дописана до конца; и только после того, как мой издатель убедил меня опубликовать эту рукопись в её нынешнем (незавершенном) виде, я, наконец, впервые прочла ее всю - от начала до конца, и пришла к выводу, что она действительно представляет собой законченное сочинение, органическое целое.
"Возможно, - говорила я себе, все еще не совсем доверяя своим чувствам, - и в самом деле существует какая-то божественность, направляющая наши действия". Поскольку, будь эта книга опубликована сразу же после ее написания, она показалась бы преждевременной; а теперь большая часть ее содержания выглядит так же злободневно, как передовицы сегодняшних газет.
Я рада тому, что эти "Последние письма Живого Усопшего" призывают к мужеству, выдержке, к вере в великое и упорядоченное будущее Америки и всей планеты в целом, призывают обратиться ко всем тем положительным качествам, которые вам сейчас так нужны для восстановления Мира.
Я не верю в то, что большевизм, или какая-либо другая форма психоза сможет пустить глубокие корни в Соединенных Штатах.
У страны со всеобщей избирательным правом - и для мужчин, и для женщин - нет причин бросаться в бездну бездумного разрушения. Во время последней предвыборной кампании я с интересом наблюдала за отношением женщин к этой своей обязанности и в то же время - привилегии. Я наблюдала за действиями только одной партии - демократов, но уверена, что примерно та же картина имела место повсюду. С каким необычайным достоинством они держались, чувствуя на себе эту новую ответственность; и в отношениях между мужчинами и женщинами царили подчеркнутая вежливость и уважение. А происходившие в то же время кампания Четвертого добрововольного займа и публикация списков потерь придали этому событию еще большую важность. Нет, эти уравновешенные, чувствующие свою гражданскую ответственность женщины никогда не будут втянуты в пучину коллективного безумия; и поскольку возвращающиеся с фронта мужчины возвращаются именно к этим женщинам - своим матерям, женам и сестрам, я не думаю, что во время мира мы потеряем то, что приобрели во время войны.
А теперь, мне остается лишь предложить вам прочесть эти "Последние письма Живого Усопшего", не забывая о том, что написаны они были между февралем 1917 и февралем 1918 года.
Эльза Баркер.
Написано в день Пасхи, 1919 год, Нью-Йорк
5 марта 1915
На далекой звезде я услышал приказ: "Вернись на землю и познай тайны любви и ненависти".
Я не знал, что я встречу, вернувшись на Землю, но подчинился приказу.
На подходе к Земле армия разгневанных существ преградила мне путь. "Что тебе здесь надо? - кричали они. Здесь всё принадлежит нам. Мы не потерпим чужака".
Я призвал Учителя, и тот встал рядом со мной. Даже Он помрачнел, увидев, какая сила преградила путь.
"Началось, - сказал Учитель, - так долго готовилось и так неожиданно началось".
Гнев есть космическая сила, и ненависть - космическая сила, и любовь - космическая сила, и страх - космическая сила. Вы полагали, что любовь - это просто красивое чувство? Вы думали, что ненависть - это просто раздражение? Я видел источники гнева и ненависти, любви и страха. И теперь я снова хочу писать для людей вашего мира в надежде, что мой опыт сможет помочь им понять, какие силы действуют внутри человеческих рас и стоят за ними.
Эта война - нечто большее, чем просто война людей, и даже нечто большее, чем война ангелов. Ее корни уходят в Необходимость.
Рождается новая Раса, а расы, как и люди, появляются на свет в муках и в крови своих предшественников. Но, как Ева навлекла на себя проклятье, внимая речам завистливого змия зла, так и мир навлекает на себя проклятье, когда человечество начинает прислушиваться к завистливым и злобным нашептываниям темных сил, живущих в нашем мире и вокруг него.
Мне доводилось видеть эти силы воочию, мне приходилось сталкиваться с ними и бороться с ними. Я стал сильным, потому что мне приходилось сражаться.
Я вернулся в этот мир за пять недель до того, как на Земле началась война, но в пространствах над Землей война уже была объявлена. Люди на Земле долго копили силы для этой бойни, и в это время существа над Землей тоже готовились и вооружались. В глазах у демонов, встретившихся мне на пути (а это были именно демоны), светилось торжество.
Начало уже было положено, зерна гнева были посеяны в сердце Австрии, и их заботливо взращивали те, кто чувствовал, что их жатва уже близка.
Вы, конечно же, понимаете, что добро и зло сосуществуют в человеческом эго. Силы добра и силы зла взаимно дополняют друг друга. У них есть своя форма, они обзавелись собственными эго. А их сосредоточенность на своей работе могла бы посрамить даже самых величайших гениев среди людей.
Но и они тоже сознательно или бессознательно служат той Космической Воле, чьи замыслы мы называем Волей Бога.
Я много нового узнал с тех пор, как развлекал вас своими рассказами о новопреставленных, мирно почивших в спокойной обстановке, и перешедших в астральный мир естественно, как в соседнюю комнату. Но с недавнего времени туда стали попадать миллионы душ: потрясенных, изорванных, искромсанных, искалеченных своей собственной ненавистью и ненавистью тех, кто жаждал их смерти.
Тех, кто умер в течение последних восьми месяцев, даже своей смертью, можно только пожалеть. Им всем пришлось пройти через область страданий - тем, кто вообще смог через нее пройти, ведь многие так и остались внизу и теперь кружатся в одном водовороте вместе с теми, кто был убит на войне.
Если бы у меня не было великой цели и сознания величия моей миссии, которая заключается в том, чтобы именно сейчас открыть людям тайны иного мира, я ни за что не стал бы терзать ваши чувства пересказами всего того, что мне довелось увидеть и сделать после того, как я вернулся из путешествия среди звезд.
Пусть вас утешит (если, конечно, вы нуждаетесь в утешении) мое уверение в том, что раса проходит сейчас через ритуал посвящения. Те, кто служил с бескорыстным энтузиазмом и отдал жизнь своему служению, когда-нибудь переродятся снова, чтобы пожинать на земле плоды своего служения. Но не все погибшие были преисполнены энтузиазма. Многие ненавидели ради самой ненависти. Вот их-то и можно назвать неудачниками, не прошедшими испытание.
Посочувствуйте им, если хотите, но лучше не думать о них вообще. Они стали добровольными жертвами демонов - тех самых, что преградили мне путь, когда я, повинуясь приказу, возвращался на Землю, чтобы познать тайны любви и ненависти.
Любовь! Да, эта война породила больше любви, чем все предшествующие две тысячи лет Христианской эпохи. Поскольку человеческая раса, наконец, проснулась и, чтобы она опять не погрузилась в сон, я вновь стараюсь пробиться сквозь стену, отделяющую вас от меня.
6 марта 1915
Один из демонов показался мне начальствующим над остальными. Да и выглядел он не так, как другие, еще более самовлюбленный, еще более эгоцентричный.
Когда мы оказались друг против друга, я завел с ним беседу, отчасти для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, отчасти для того, чтобы усыпить его бдительность.
- Кто ты? - спросил я его. - Ты кажешься главным среди себе подобных.
Он гордо выпрямился.
- Я и есть главный, - ответил он, - и здесь, и на земле.
- И на земле тоже? - удивился я.
Да, и на земле тоже, - был ответ. Потому что я - глубинная сущность человека, который велик среди людей, и этот человек послушен моей воле так же, как послушны его воле все остальные. Сказав это, он назвал имя человека, которое привело меня в изумление, но я не стану его здесь повторять.
Если ты - злой гений человека, который все еще жив, - спросил я тогда, - то как же ты можешь действовать здесь сейчас самостоятельно, словно ты - отдельное существо? Почему ты не вместе с ним?
- Ты не всё знаешь, - сказал он мне.
- Я много чего не знаю, - согласился я, - так объясни же мне, если можешь; я хочу это знать.
- Ну так знай же, - торжественно заявил он, - что я смог освободиться от сковывавшей меня земной формы, когда он признал меня своим наставником и начал поклоняться мне, как своему гению.
- Он отпустил тебя? - спросил я.
- Он освободил меня, признав своим Руководителем. Он знает еще меньше, чем ты, и потому называет меня именем, которое я презираю; но пока я царствую, имя мне безразлично. Или почти безразлично, - поправился он, - но тебе этого не понять, для тебя это слишком сложно!
- Но и я не так прост, как тебе кажется, возразил я, - и встречал подобных тебе и раньше.
- Подобных мне - может быть, но не таких, как я. Я - царь над духами.
- Я разглядел твою корону, - сказал я, мне уже не раз доводилось видеть такие прежде.
Во время этого разговора Учитель молча стоял рядом, но теперь я повернулся к нему с немым вопросом. Он отвел меня немного в сторону и сказал:
- Когда человек слишком себя превозносит, он тем самым освобождает сидящего в нем демона. Обычно такому человеку кажется, что он подчинил себе демона и сам посылает его с поручениями сквозь Невидимый мир; но на самом деле демон командует им, а желания человека становятся не более чем отражением приказов демона.
- И мне надо было самому увидеть это адское зрелище, чтобы усвоить этот урок! - воскликнул я.
То, что тебе все равно так или иначе предстояло узнать, самому ли, или с моей помощью, ты теперь сможешь постичь на собственном опыте, - сказал Учитель. - Вот, ты уже увидел собственными глазами злого гения великого правителя.
- Он очень силен, - признал я.
- И сила его будет продолжать расти еще некоторое время, - сказал Учитель, - а затем он отправится в Геенну.
- И когда это произойдет?
- После того, как война окончится здесь, и на земле снова воцарится мир. Но прежде война должна закончиться здесь, а уж затем мир вернется на землю.
- А что это будет за война? - спросил я?
- Величайшая война всех времен, - ответил Учитель, - величайшая из всех, что когда-либо были и здесь, и на земле.
- Когда она начнется?
- Здесь она, как видишь, уже началась. И не отсутствуй ты так далеко, то знал бы об этом уже давно.
- Действительно, я был слишком далеко, согласился я, - ангел показал мне много звезд, и я многое успел узнать.
- Ангел хотел удержать тебя подальше от мира, чтобы ты набрался сил и как следует отдохнул, и смог бы теперь не только учиться, но и трудиться.
- Что же я должен сделать? - снова спросил я.
- Многое, - последовал ответ, - но прежде всего ты должен пробиться сквозь астральный мир к земле, чтобы помочь своим европейским друзьям, которым угрожает опасность.
Скажу только, что гораздо легче переплыть Геллеспонт, чем пробраться сквозь скопище дьяволов, но мне это удалось. Еще год назад у меня, возможно, ничего бы не получилось, поскольку силы добра были тогда намного слабее, нежели сейчас. У добра и зла, как и у моря, бывают свои приливы и отливы. Тогда было время прилива для зла.
Одного своего друга, которому угрожала опасность, мне удалось спасти; другой же, как я убедился, пока был вне опасности.
Но вернусь пока что к морю ненависти. Преодолевая его, я совсем изнемог, но тут появилось Прекрасное Существо, так долго служившее мне проводником в недавнем прошлом, и шепнуло мне кое-что на ухо. Оно стремилось подстегнуть мое честолюбие.
- Ты можешь стать летописцем этой великой битвы, - сказало Существо, - конечно, если сможешь добраться до земли.
Пусть вас не смущает слово "честолюбие". Честолюбие бывает разным, и если под этим словом подразумевается искреннее желание лично участвовать в благородном деле служения, то не так уж важно, назовем ли мы его честолюбием, или как-то иначе, главное, чтобы за ним стояла любовь.
10 марта 1915
Я хочу, чтобы вы узнали об этом прямо сейчас, в самом начале нашей работы; месяц тому назад силы добра одержали верх над силами зла, так что здесь конец войны уже предрешен. Силы, приведенные в движение, исчерпают себя, и мир возвратится на землю.
13 марта 1915
Прежде чем начать описывать новые ужасы, я бы хотел сообщить вам, что из всех этих кошмаров, в конце концов, появится Красота, какую мир не знал за весь цикл своего существования.
Она появится не сразу, поскольку многое еще придется сделать; но для тех, кто хочет идти к ней, путь уже открыт.
Это утверждение покажется нелепым еще не переродившемуся духовно человечеству, тем более сейчас, во время войны, когда каждая из воюющих сторон во весь голос заявляет о своей правоте, призывая проклятья на головы своих противников. Но, как это бывает во всех конфликтах, обе стороны неправы, хотя одна из них все-таки менее неправа, чем другая. И та сторона, которая победит а победит сторона менее неправая должна будет понять и простить своего противника, прежде чем продолжить путь к своему великому будущему.
Хотя международные организации терпят сейчас временное фиаско, я все-таки предвижу, что их ждет большое будущее. Сейчас они просто пребывают в состоянии шока, все эти пацифисты, социалисты и прочие, кто стремится к достижению идеала вселенского братства.
Даже сейчас, несмотря на состояние конфликта, постарайтесь распространить свое понимание и свою любовь на тот народ, который вы считаете своим врагом. И не пытайтесь достичь понимания, просто повторяя, что он несет с собой зло. Это еще не понимание. Зло есть в каждом человеке. Постарайтесь понять этот народ, представив себя на время его частью. Поставьте себя на место этих людей; представьте себе, что вы оказались в одиночестве - пусть даже по своей собственной вине - против всего мира.
(Вы немного отклонились от дела, подумав, что никогда не оказались бы в таком положении, когда всему миру пришлось бы ополчиться против вас в целях самозащиты. Вы в этом уверены?)
Пытаясь вникнуть в сознание этого "враждебного" народа, вы уже ставите себя в подобное положение. И я вам советую делать это время от времени, чтобы вы смогли стать центром, началом, первой мельчайшей частичкой того международного взаимопонимания и взаимопрощения, которое должно стать если не всеобщим, то по крайней мере широко распространенным для того, чтобы вечно провозглашаемое, но так никогда толком и не понятое Вселенское Братство, смогло хотя бы начать проявляться в этом отнюдь не братском мире.
Если все эти массы воюющих людей, долгое время искренне считавших, что они следуют этому идеалу, попытаются сейчас заключить мир друг с другом, если они научатся уважать чужие идеалы, как бы они не отличались от их собственных, то уже сейчас может появиться сила, способная приблизить окончание войны и уменьшить число людей, которым суждено погибнуть из-за противостояния их идеалов национальной гордости и патриотизму.
Возвращение от ненависти к любви и от критики к пониманию, которое последует за официальным объявлением мира, позволит всем этим конфликтующим духовным сообществам (если, конечно, они этого захотят) начать действовать в согласии друг с другом. Даже если члены этих сообществ не смогут решиться на это сразу из-за своей узколобой гордости и неспособности забыть все те резкости, которыми они обменивались в прошлом; если они окажутся слишком трусливыми, чтобы взять назад свои прежние слова и публично признать друг друга братьями, то пусть они хотя бы в глубине души начнут думать по-другому. И может быть, со временем у них прибавится мужества, и какой-нибудь решительный лидер объявит своей пастве, что те люди, с которыми они когда-то сотрудничали со всем доверием и любовью, возможно, пытаются следовать тем же самым идеалам, только своим собственным путем.
Не думаю, что дальнейшее освещение этой темы будет способствовать лучшему ее пониманию, так что все эти замечания можно трактовать просто как прелюдию, легкое вступление к той тяжелой истории, которую я собираюсь вам рассказать.
15 марта 1915
Известно ли вам, что я был рядом с вами, когда вы плыли через Северное море за две недели до объявления войны? Вы направлялись в Англию, повинуясь неодолимому импульсу, заставившему вас покинуть Европейский континент, чтобы быть рядом с людьми одной с вами крови. И я был рядом с вами.
Но когда вы оказались в безопасности, в окружении своих друзей, я ушел. Я вернулся в эпицентр, откуда должна была разразиться война, вернулся в ту страну, где, несмотря на все уверения в обратном, высиживалось яйцо, которое снесла гораздо дальше к югу от этой страны одна безответственная птица.
Я сказал "безответственная"? Только сумасшедший не может отвечать за свои действия. Правильнее было бы сказать - "заблудшая , ибо сумасшедшие - далеко не заблудшие души. Рука, убившая Австрийского эрцгерцога, и не только она, всего лишь выполняла волю сил, противодействующих прогрессу. Этого человека тоже можно пожалеть, ведь Закон причины и следствия неизбежно воздаст ему за содеянное, ибо в этом суде нет лицеприятия и отсутствуют лазейки апеллировать в вышестоящие инстанции.
Я вернулся в Германию. В этой истории мне придется называть вещи своими именами. И если я при этом оскорблю чьи-нибудь чувства, знайте, что у меня и в мыслях не было такого намерения. Но факты - вещь упрямая, и никакой благовидный предлог не в состоянии изменить их.
Я вернулся в Германию. Я незримо присутствовал на военных советах. Я слышал, как отдавались приказы, поскольку могу достаточно отчетливо слышать то, о чем говорится в мире людей, если напрягу свой астральный слух. Мое астральное тело - это хорошо отлаженный, хотя и очень тонкий механизм, откликающийся на малейшее усилие моей воли.
Но не делайте поспешного вывода, что все астральные тела - такие же совершенные, как мое. Не забывайте, что я - ученик Великого Учителя, и что его цели - это не Его цели, но - Закона эволюции, которому Он служит.
Я вновь видел чудовище, о котором писал вам во втором письме. Правы те, кто говорит, что Германский Император долго колебался, прежде чем нажать на ту пружину, что открывает врата преисподней. Бог Войны гордился тем, что его считали Богом Мира; и хотя его пугала ответственность, свалившаяся на его плечи, она, в то же время, и радовала его, поскольку еще больше возвышала его эго, и без того уже слишком много возомнившее о себе.
Пожалейте и его, но будьте предельно снисходительны. Воля свободна. Если он подчинил свою волю злому гению, то сделал это добровольно. Но глаза его были затуманены слезами той ночью, и он молился силе, которую называл Богом. И имя Бога было не только на устах его, но и в сердце. Слово Бог разные люди понимают по-разному.
В этом конклаве злых духов были и такие, кто не был связан с каким-либо индивидуальным человеком. Среди них были огромные элементальные существа. Когда Литтон писал в одном из своих оккультных романов о гигантской ступне, которая ступила сквозь пролом в магический круг, начертанный одним черным магом в месте, где не ступала еще нога человека, он имел в виду явление, встречающееся в природе.
Природа! Вы со своим ограниченным кругозором даже не представляете себе истинное значение этого термина. Все ваши науки до сих пор не смогли освоить даже азбуку Природы. Изучите эту азбуку. Начните постигать ее язык. Изучайте химию, биологию, электричество, открывайте для себя тайны вибрации материи на всех тех уровнях, которые в состоянии охватить ваше сознание. В них кроется знание будущего. Человек еще только начинает постигать тайны Природы.
Всякое проявление ненависти, которое вы наблюдаете в своем материальном мире, является лишь слабым отголоском той ненависти, что была выплеснута на землю в прошлом году, когда пробил назначенный час - час, когда орбиты нескольких планетарных тел соединились и тем самым дали большую свободу существам, обычно гораздо более скованным в своих действиях.
Гигантская ступня! Я видел то огромное существо, которому она принадлежит. Его стихией был воздух, но вместе с ним были и земные существа, и даже чудовища из глубинных пластов материи, куда никогда не проникает свет солнца
Описать вам одно из этих существ? Сейчас вы уже можете не бояться его, поскольку оно уже водворено назад, в свое логовище в недрах планеты. Грубое, синеватое, мешковидное тело с толстым, длинным хвостом-отростком, покрытым щетиной; руки и ноги похожи на продолжения все того же мешка; и огромная голова, наполовину вросшая в складки уродливой шеи. Но глаза! В них не было даже намека на какую-либо жировую субстанцию. Они были широкими и круглыми, и в них сверкала злоба, накапливавшаяся тысячелетиями, и вот теперь вся собравшаяся в этих бледных глазах. Вы считаете, что у зла должны быть черные глаза, но еще страшнее, когда они бледные. Невообразимые страдания и ненависть ко всему, что выше его по развитию, читались в глазах этого существа, живущего в глубине материи. С самых низов астрального уровня плевалось оно своей ядовитой слюной, стараясь попасть на поверхность земли. Огромное чудовище с бесформенной и беззубой пастью. Я не решаюсь сказать вам, что является пищей для этой пасти.
И снова я повторяю вам: не бойтесь его. Теперь оно уже не сможет добраться до поверхности земли. Срок его жизни уже подходит к концу. Но споры астральной болезни, извергнутые из бесформенной пасти чудовища, продолжали множиться, несмотря на все усилия тех, кто знает, как справляться с подобными вещами.
Существа воздуха никогда не выглядят так омерзительно, какими бы злобными они не были. К тому же, лишь очень немногие из них действительно злобны (в сравнении с числом тех, что дружелюбно, либо безразлично относятся к человеку).
Однако, могут еще проявиться наиболее мстительные из существ огня, до сих пор продолжающие делать спорадические усилия, хотя в невидимых сферах великая битва уже выиграна.
Постарайтесь пока что ничего не предпринимать, ибо помимо военной, Европе угрожает еще и другая опасность. Ждите и молитесь. Ведь молитва - астральная сила, достигающая высших пределов астрального мира, и потому всегда имеет далеко идущие результаты.
17 марта 1915
Задумывались ли вы когда-нибудь о посмертных переживаниях человека, чье убийство предопределило начало этой войны? Конечно же, нет; зато об этом задумался я; я искал его и нашел.
Его искали и другие - души умерших и астральные души тех, кто уснул на земле.
Воистину, его уход не был спокойным ни во плоти, ни в духе.
Даже если не принимать во внимание потрясения, вызванного насильственной смертью, сама угроза покушения, долгое время висевшая над ним, подобно черной туче, уже предопределила ту мрачную и беспокойную полосу, ожидавшую его после смерти. Это - ещё одна иллюстрация к закону о том, что рано или поздно с нами обязательно случается то, чего мы больше всего боимся.
Поначалу он оказался в темноте в состоянии полудремы, похожей на смутный кошмар; затем его сознание начало постепенно проясняться, а вместе с прояснением начала возвращаться боль и душевные терзания. И, наконец, наступил жуткий момент, когда он вспомнил, что потерял свое тело, и принялся искать его.
Зрелище собственных похорон произвело на него гораздо более гнетущее впечатление, чем на большинство других душ, поскольку просветление, начавшееся после смерти, уже позволило ему понять, что происшедшая с ним перемена означает нечто большее, чем просто личную смерть.
Силы зла, организовавшие его смерть, больше не нападали на него. Что еще они могли получить от него? Он уже достаточно послужил их целям.
Будь в это время поблизости еще кто-нибудь, чье убийство вызвало бы столько же неясностей, подозрений и непонимания, возможно, тот человек страдал бы вместо него. Но чье еще убийство могло бы превзойти по этим меркам его собственное? В чем причина того, что именно на него пал этот незавидный рок? Какие связи были тому виной? Его связи с Германским Императором, связи его семьи с теми, кто лично ему не был симпатичен, отношения нынешнего наследника с Россией - всё это и еще многие источники ошибок, сомнений и заблуждений сделали его идеальной мишенью для подобного смятения чувств.
И его душе пришлось переживать это смятение, к которому прибавились еще и разочарование, и горечь из-за того, что ему пришлось так неожиданно покинуть этот мир. Немалую роль сыграло и беспокойство за своих детей, которые оказались в весьма непростой ситуации, если учесть их семейное окружение.
Представьте себе, что каждый мужчина, каждая женщина и даже каждый ребенок, узнав об этом событии, сразу же начинал думать с негодованием, любовью, жалостью, сомнением или любопытством - об одной и той же душе; чуть ли не каждый человек почти во всех странах мира! Этого было более чем достаточно, чтобы полностью разрушить его астральное тело.
Обычно, когда умирает правитель, его провожают, думая о нем с любовью, или же наоборот - нелюбовью, но редко смерть правителя вызывает сомнения. Его раса продолжает свой путь. Король умер, да здравствует король!
Некоторое время этот наследник великого престола был разлучен даже со своим другом, которого он любил. И опереться ему было не на кого. Мысли, мысли, мысли; мысли разной интенсивности, они обрушивались на него со всех сторон, истощали и мучали его.
Даже молитвы о том, чтобы облегчились страдания его души в Чистилище, не давали того результата, который обычно имеет молитва. Они просто тонули в огромном потоке мыслей, мчавшемся ему навстречу. Да, я сказал - ему навстречу, ибо ему долго пришлось пребывать на пути этого урагана мыслей.
Даже те многочисленные помощники, которых я упоминал, когда писал для вашего мира в прошлый раз, мало чем могли ему помочь; поскольку им самим приходилось отражать тогда атаки злых существ, начавших войну в астральном мире.
Как правило смерть одного человека не может произвести большого впечатления на целый мир. Те, кто любил его, скорбят; те, кто не любил и получил какие-то выгоды от его смерти, - радуются. Этот человек отошел в мир иной, неся в своей бесплотной руке факел войны.
Спустя некоторое время он начал искать своего друга - правителя Германии и нашел его, но тот увидеть его не мог, хотя и чувствовал его присутствие в своей комнате. Он был слегка испуган. Кто это может быть? - думал он. Может, это его собственный ангел? Так не для того ли он пришел, чтобы напомнить ему, что час его "великого предназначения" уже близок? Он стыдился своих сомнений, считая их слабостью; и решимость его силы, его злого "я", в конце концов, возобладала над слабостью, и приготовления к войне продолжились.
Душа эрцгерцога была слишком смущена, чтобы хоть как-то повлиять на ход событий. Он был сильным человеком, и снова сможет стать сильным; но как раз тогда, когда он мог воспользоваться своим невидимым влиянием, он не сделал ничего; он все время старался стать видимым, и по крайней мере один раз ему это удалось.
Да, я говорил с ним, пытался дать ему совет; но у меня тогда были другие неотложные дела, и я оставил его на попечение одного священника, принадлежавшего к его собственной церкви. Это была добрая и сильная душа, подобная скале, возвышавшейся над бушующим морем.
Я упоминаю о своей встрече с эрцгерцогом исключительно из-за одной дамы, которая когда-нибудь прочтет эти строки. Вряд ли я смогу полностью ее утешить, но она будет рада узнать о спокойном и мужественном священнике, а я смогу, наконец, выполнить данное мной обещание, поскольку другого способа выполнить его у меня, похоже, не будет.
24 марта 1915
Народы принялись объявлять друг другу войну. Я и ещё двадцать других душ несколько часов провели во дворце в Потсдаме, своим незримым влиянием воли пытаясь ослабить волну воинствующего духа, шедшую к Императору со стороны германской нации. Мы говорили, что Германия не хочет войны!
Было похоже на то, что "der Tag" уже близок, и что война все-таки торжествует победу.
Сейчас нет нужды говорить о том, что Германия была уверена, что Англия не сможет вступить в эту войну. А не вступи Англия в войну, дело было бы решено задолго до того, как я начал диктовать вам эти строки. Германский военный флот сразился бы с французским и уничтожил бы его.
(Было бы замечательно, если б вы перестали пугаться всякий раз, когда я говорю что-либо неприятное вам. Я говорю то, что знаю; а вы просто пишете то, что я вам говорю).
Я и двадцать других сконцентрировали свою волю на Потсдаме и Фридрихштрассе. Не потому, что мы не знали, каков будет исход. Мы знали - эта война была предначертана звездами.1 Но, как солдат выполняет свой долг, даже если знает, что ему не выстоять, так и мы продолжали делать свое дело, оказывая сопротивление дьяволам войны.
Величайшего из Учителей не было тогда с нами; где он был, я не знаю. Возможно, у него были на то причины, которые мы просто не могли понять. Может, ему приходилось сдерживать еще более ужасные силы, стремящиеся к Земле с дальних звезд.
Нет, это не фантазия, хотя и всего лишь предположение. На дальних звездах тоже есть добро и зло.
И если бы не сдерживающее влияние Тех, Кто наблюдал за всем происходящим отсюда, многие иностранцы в Германии были бы в то время просто разорваны на куски.
Что вы знаете о военном безумии, о безумии ненависти? Если бы вам сейчас, в вашем нынешнем воплощении, было знакомо это чувство, вы ни за что не смогли бы писать под мою диктовку, тем более что почти все те, кого вы любите и уважаете, находятся по одну сторону этой, всё ещё продолжающейся войны. Вы можете усилием ума представить себе ненависть, либо инсценировать её; но вы её не чувствуете, хотя и страдаете из-за ее проявлений.
Самое худшее, что есть в немецком сердце, действительно, выглядит очень неприглядно, хотя я и призываю вас не испытывать ненависти к ним. Свои отрицательные черты есть у каждого, но немец - это самый большой задира на планете. Свирепым восточным расам все же присуща некоторая сдержанность, выработанная в них многовековой культурой. Немца же сдерживает только германский Закон; он признает только сдерживающую силу этого германского Закона.
Ему не свойственно ощущение справедливости и несправедливости вообще, хотя он, как правило, весьма тонко чувствует, что - справедливо, а что - несправедливо в отношении его ближних: его родственников и сограждан. Но все те, кто оказывается за пределами его собственной расовой группы, выпадают и из его кодекса чести, каким бы благовоспитанным не был этот отдельный немец.
Я говорю сейчас о расе, а не о тех немногих, кто, благодаря долгому проживанию за границей, впитали кое-что из идей всемирного братства и сумели развить в себе ощущение взаимосвязанности всех народов.
И вот что я еще вам скажу: немец может любить так же искренне, как и ненавидеть; но любить он может только свое собственное, нечто такое, что являлось бы продолжением его самого, свое второе "я", самого себя, но только в несколько иной форме. Немец может любить свою жену-иностранку, если германизирует её. Немец может любить своего друга-иностранца, если тот не стоит на его пути к тому, чем он сам желает завладеть.
Я не говорю здесь о сиюминутных всплесках эмоций, которым подвержены эти эмоциональные люди. Не говорю я и об их внешней доброте - следствии избытка чувств.
И всё же я говорю вам - любите этих людей, как бы не были они неприятны на первый взгляд; любите их так, чтобы они отошли от своего расового эгоизма и распахнули бы свои души для всего негерманского. Мир никогда не сможет разбить оболочку, в которую заключили себя немцы, если будет бросать в них камни. Даже проиграв эту войну, они отнюдь не станут более приятными людьми из-за того, что станут слабее. Старайтесь полюбить их не через жалость, а через понимание.
Пройдут десятилетия, прежде чем высокомерный, себялюбивый немец увидит, что за пределами его оболочки есть вещи даже лучшие, чем те, что он создал для себя внутри нее.
Он уважает только силу. Сила и должна сдерживать его. Но от своего принудительного преклонения перед превосходящей мощью он может постепенно перейти к признанию доброты, которая не использует силу для принуждения, когда для этого достаточно ее самой.
С начала войны я посетил множество немецких домов, я входил в них самих, превращаясь на какое-то время в немецких мужчин и женщин, и я научился понимать их и любить их. Я даже начал восхищаться ими, поскольку их преданность всему немецкому - безгранична. Направьте эту силу на реализацию идеи подлинного братства всех людей, и этот народ станет воистину великим. Возможно ли это? Нет ничего невозможного для человеческой души, а этот народ - очень человечен.
Основная проблема заключается в порочности их системы образования. Они сами внушают себе то, что являются избранным народом. Когда же эта война убедит их в том, что они не избранный народ, сама сила разочарования может опрокинуть тот столп эгоцентризма, что воздвигнут в центре немецкой души. Однако мир не допустит, чтобы этот столп с грохотом обрушился вниз, но постарается слегка смягчить падение, именно - слегка, дабы милосердие ошибочно не приняли за усталость от войны.
У Матери-Земли есть беспокойное и непослушное дитя. Его следует наказать, но нельзя лишать его места за семейным столом.
Я рассказал вам всё это, чтобы испытать вашу стойкость, поскольку в следующем письме я собираюсь поведать вам нечто такое, что потребует от вас еще большего мужества и милосердия, другое название которому - любовь.
27 марта 1915
Я был в Польше, я был в Сербии; но сейчас я хочу написать о Бельгии и о Карме, карме расы, карме старой и новой.
За всем германским нашествием стоят не только дьяволы внешнего мира, время которых пришло, побуждающие немцев убивать, грабить, разрушать, насиловать и жечь; вместе с германской армией движется толпа недоразвитых земных духов, прежде страдавших в Конго. Карма есть карма!
Миру известно кое-что о том, что произошло в Бельгии, что там натворили немцы.
Я видел хладнокровно умерщвленных мужчин, женщин и даже маленьких детей. Я был свидетелем того, как душа убитого мужчины пыталась оттащить солдата, который насиловал его жену. Я видел, как заламывала в отчаянии руки душа матери, полагающей, что она все еще находится на земле; матери, которая смотрела уже из этого мира, как над её маленькой дочерью издеваются ослепленные безумием скоты. А один попавший сюда старик несколько дней преследовал солдата, пока тот не попал, наконец, на бельгийский штык; и когда душа немца отделилась от тела, не удовлетворившийся этим мщением старик снова сцепился уже с душой немца, и они разорвали друг друга на части. Немец даже не успел понять, что умер, и считал, что продолжает бороться с врагом на земле.
В Конго есть много такого, что мы называем словом вуду. Те, кто практикует вуду, подолгу не спят. Но они активно действуют в невидимом мире, подготавливая свои злые дела, и строя свои козни. Они собираются вокруг пролитой крови и поглощают из неё жизненную силу, которую затем используют, чтобы сеять зло и смерть там, куда направлена их воля.
Вы, вероятно, полагали, что воля человека ослабевает, когда он отключает свой мозг? Она действительно ослабевает в том смысле, что при этом сокращается свобода выбора; но если выбор уже сделан заранее, воля достигает огромной силы, когда физическая основа мозга оказывается в полном ее подчинении.
Но сейчас Бельгия уже пережила свою тяжкую карму, и стоит теперь, как полностью обновленная душа, перед лицом времени.
Теперь другая раса подхватила тот груз, который она сбросила со своих плеч. Удастся ли ей рано или поздно избавиться от него? Германия сама свила вокруг себя сеть из неблагоприятных причин, и теперь эта сеть крепко опутала её плоть, чтобы терзать её на протяжении многих поколений. "Соблазны должны приходить; но горе тому, через кого они приходят".
Карма народов известна Учителям и Адептам.
Карма Англии! Думали ли вы когда-нибудь о карме Англии? Она, безусловно, наделала много ошибок, как и все прочие древние нации, но все же продолжает оставаться орудием мировой воли. Она, более чем все прочие древние расы, служит делу объединения человеческих рас. Неужели вы могли подумать, что Британская Империя является всего лишь случайным сочетанием атомов? Неужели вы полагали, что Британская Империя появилась случайно?
И на этот раз Британской Империи, возможно, будет отведена важная роль. Ее помощь может понадобиться Бельгии. И я имею в виду не просто присутствие в Бельгии английской армии.
Известно, что Учителя Мира сдерживают плохую карму человечества. И я тоже стараюсь внести свою скромную лепту в сдерживание плохой кармы Германии.
В Бельгии она опозорила человеческую расу. Всё то, что говорят о злодеяниях немцев в Бельгии, - правда, за исключением, разве что, одной вещи. Насколько мне известно, и об этом же говорили мне те, кто знает гораздо больше меня, немецкие солдаты не отрубали руки живым бельгийским детям. Но они действительно убивали и насиловали женщин, глумились над беременными и издевались над молодыми матерями, убивали их грудных детей. Они сжигали людей заживо и заживо закапывали в землю раненых.
Я утверждаю, что немцы проделывали все эти вещи. Не знаю, должен ли я говорить, что всё это творили силы зла, злобные существа, сверхчеловеческие или бывшие некогда людьми злые силы, использовавшие в качестве орудия исполнения своей воли тела немецких солдат, из которых они вышвырнули на время их истинные души?
Воспринимайте это, как вам заблагорассудится, поскольку оба объяснения верны. Далеко не все те, кто грабил и разорял Бельгию, были одержимы силами зла, если, конечно, не считать саму злобу одержимостью.
Помогите сдержать ту дурную карму, которую Германия создала себе в Бельгии.
"Вы слышали, что сказано: "Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; да будете сынами Отца вашего Небесного".
29 марта 1915
В опустошенной нашествием части Бельгии - а большая часть Бельгии опустошена - один маленький домик остался таким же спокойным и непотревоженным, как и до войны, а кругом - разрушенные стены, черные от дыма и серые от пламени взрывов.
В нем жили две женщины средних лет. Когда война пришла к их порогу, они предпочли остаться. Разумеется, они были очень напуганы, но всё-таки не убежали. Они видели, как горят соседние дома, слышали, как вокруг рвутся снаряды и всё же, вверив себя защите тонких стен своего дома, ждали и молились. Они молились четырем богам - Богу-Отцу и Богу-Сыну, и еще двум другим - своим отцу и матери, несколько лет тому назад ушедшим в мир иной, своему отцу-бельгийцу и своей матери-немке!
Их вера была так сильна, что они нисколько не сомневались в том, что уцелеют, и они уцелели. Это может показаться невероятным, но их дом остался цел и невредим среди развалин.
Любовь - это сила, которая может спасти. Отец и мать этих двух уже немолодых женщин нежно любили друг друга. И расовые различия не были препятствием для их любви. Эта женщина-немка и этот мужчина-бельгиец приучили их думать, что Германия для них - мать, а Бельгия - отец.
Их кости покоятся рядом на церковном дворе одной деревеньки, а их души внимательно следили за продвижением немецких армий. Они оберегали своих детей, которых очень любили.
Звучит невероятно, не правда ли? Однако, я знаю, что это факт. Я встречался с их отцом и матерью, и встречусь с ними ещё. Это люди редкостной веры и редкостной любви, потому они и получили столь редкостную награду.
Спасать маленький домик намного легче, чем передвигать горы, а ведь сказано, что вера, величиной с горчичное зерно, способна сдвинуть гору с места.
Эти две души еще не покинули сферы Земли; они решили дождаться своих детей. И когда пришла война, они встали, как стражи, на пороге их дома. Души тех, кто спокойно умер своей смертью, очень не любят разрывов снарядов, но эти двое не убежали. Если бы страх согнал их со своего поста, этот маленький домик, возможно, выглядел бы сейчас так же, как и соседние.
Я слишком доверчив? А помните, как однажды много лет назад я сказал вам, что вы недостаточно доверчивы? Вижу, что помните. Эти двое отец-бельгиец и мать-немка - тоже были доверчивыми в общепринятом значении этого слова, и их дети - тоже. Если бы народы так же верили в силу любви, как они, то и войны никакой бы не было, поскольку не было бы даже армий для ведения этой войны.
Нет, я не призываю распустить все армии, я лишь призываю любить и верить. Чем больше будет веры и любви, тем меньше будут армии, и войны со временем совершенно исчезнут.
Я спросил отца-бельгийца, что он думает о войне, и тот посмотрел на свою жену-немку; я спросил мать-немку, что она думает о войне, и та посмотрела на своего мужа-бельгийца. И никто из них не сказал ни слова, чтобы не оскорбить чувств другого.
Вы подумали о том, как бы чувствовал себя сейчас я, если бы мой народ участвовал в этой войне? Теперь, когда глаза моей памяти открылись, и я увидел свои прошлые жизни и узнал, что жил среди многих народов, сражался во многих армиях, лежал на коленях многих матерей из самых разных стран, мой дух совершенно преобразился.
Я присоединился к великому Белому Братству, члены которого считают всех мужчин своими братьями и всех женщин - своими сестрами. Вам трудно будет взглянуть на мир моими глазами. Я просто смотрю и жду, подобно родителям тех двух старых бельгийских дев, и до сих пор дом моей веры стоит цел и невредим, несмотря на бушующий вокруг пожар войны.
В великом Белом Братстве есть представители разных рас, в том числе и тех, что сейчас ведут войну. Не думаете же вы, что они начали смотреть друг на друга косо из-за того, что мир сошел с ума? Ничего подобного не произошло. Но каждый из них начал действовать там, где он мог принести наибольшую пользу. Каждый старался смягчить удар, пришедшийся на долю братьев своего брата, и каждый старался смягчить сердца своих собственных братьев по крови. Но, коль скоро эта война была предначертана звездами, Учителя мира не могли ее предотвратить, когда пробил ее час.
Знаете ли вы, что значит быть членом великого Белого Братства? Это значит трудиться на благо человеческой расы, на благо всей планеты в целом.
И вот еще что хочу я сказать вам. Вы слышали о Черном Братстве. Но это неверное определение. Братство не может быть черным. Не бывает Черного Братства. Есть много черных Учителей, поскольку учительство - подобно одеянию - может быть как белым, так и черным. В этой войне черные силы, пробуждающие в людях жестокость, преследовали одну общую цель, что уже само по себе ограничивало их способность творить зло в течение долгого времени после того, как их труды принесли желаемые результаты.
Вы понимаете о чём я говорю? Само по себе объединение темных сил ослабляет индивидуальные способности каждого из его членов; поскольку главная сила зла - в его индивидуализме.
Если два человека трудятся во имя любви, они приобретают силу четырех человек; но если двое объединяют свои усилия ради зла, я бы сказал, что при них остается сила всего лишь полутора человек. А что такое полтора человека против четырех?! Если вы любите силу, используйте ее ради благих целей и тем самым умножайте ее.
Не единство, но многочисленность элементарных2 злых сил, каждая из которых старается выплеснуть на мир свою злобу, сделала возможным это безумие.
Ненависть - разрушительная сила. Те, кто проникся этим чувством, после войны сами себя уничтожат. Те же, кто сохранил в себе любовь, станут после войны еще сильнее. Особенно сильной станет Франция, потому что любви в ней гораздо больше, чем ненависти. В ней так много любви, что даже враги не могут ее ненавидеть. И дело здесь не только в том, что ей не свойственна та грубая сила, которая отличает её могучего врага.
Возлюбите врагов своих. Это самый верный способ победить их.
29 марта 1915
Раз уж я пишу о войне, то не могу не обратиться к тем, кто потерял во время этой войны своих близких.
Вы, скорбящие о безвременно ушедших, разве не читали вы, что один день будет как тысяча лет, а тысяча лет - как один день.
Начнем с перевоплощения, которое еще называют ритмом, и течение которого есть бессмертие. Бессмертие предполагает отсутствие начала и невозможность конца. Дух всегда был и всегда будет. В жизни духа один день может длиться как тысяча лет, и тысяча лет - как один день.
Рождение есть утро нового дня, смерть - его вечер. А время между жизнями есть период сна, когда к нам приходят сновидения. Вы вполне можете сказать и обратное: что жизнь это сон, а смерть - пробуждение к реальности. Но наличие ритма не вызывает сомнений.
Погружение в сон есть прохождение через астральный мир, аналогичное пути души после смерти. Вы - пишущая для меня эти строки - и ещё некоторые люди способны проходить по этому пути, будучи в полном сознании. В один прекрасный день все люди научатся осознанно проходить по нему и тогда смогут восстановить свою прошлую память.
Вы, скорбящие об усопших, помните, что наша жизнь - это всего лишь один день для бессмертного духа. Ведь вам часто приходилось расставаться с теми, кого вы любите, на один день, и вас это совсем не огорчало. Ваши близкие просто уходят из дома, поскольку их ждут другие дела, но вы не сомневаетесь в том, что на следующий день встретитесь с ними снова. Так почему же вы не чувствуете, что следующим днем души, или в следующей жизни (для Вечности это безразлично) вы вновь сможете поприветствовать тех, кого любите?
Друзья не обязательно будут встречаться в каждой жизни, тем более если они не очень близки. Как в обычной жизни вы встречаетесь с каждым из своих друзей, как правило, не чаще одного раза в неделю, так и в более продолжительной жизни души вам не обязательно встречаться со всеми своими друзьями каждый день. Вы можете расстаться в понедельник, но договориться при этом, что обязательно встретитесь в пятницу. Четыре дня или четыре жизни - для Вечности это все равно.
Но с некоторыми людьми вы расстаетесь всего лишь на несколько часов - с утра и до заката, а вечером снова встречаетесь в интимной домашней обстановке. Так что те, кто покинул вас в самый разгар дня жизни, возможно, еще вернутся к вам на закате; точно так же можно сказать, что вы еще встретитесь с ними в конце этого дня вашей души, в конце нынешней жизни, они будут с вами в сумерках астральной жизни и в прекрасном сне на Небесах, который ждет вас вслед за нею. Не печальтесь. Любовь терпелива и в конце концов берет свое.
С некоторыми своими друзьями вы, может быть, встретитесь спустя две, четыре или даже семь жизней; но с теми, с кем вы действительно близки, с теми, кого вы любите, кто вам действительно дорог, вы снова встретитесь на закате, или, в крайнем случае, - завтра, следующим днем вашей души, который вновь начнется на земле.
Как же вам готовиться к этой встрече? Разве не следует вам прожить весь этот день в радостном ожидании того, что с наступлением вечерних сумерек к вам опять вернется ваша Любовь? А с приближением заката разве не облачитесь вы в белые одежды веры, в ваши вечерние одежды, и разве не сядете у окна в ожидании своей Любви? Любовь придет. Неужели вы не слышите, предвкушая встречу с ней, звука ее шагов на дорожке возле дома? Неужели вы не слышите звука открывающейся двери? Идите же вперед с улыбкой навстречу своей Любви! Истинно: один день будет как тысяча лет, а тысяча лет - как один день.
Я беседовал с душой одного английского офицера, который погиб, увлекая за собой в атаку своих солдат. Его смерть была быстрой и безболезненной. Выстрел в сердце, и вот он оказался - после непродолжительной потери сознания - как ему казалось, всё ещё во главе атаки.
Но перед ним уже не было врага, ничего, кроме безмятежных равнин, возвышавшихся над полем боя; ибо его душевный подъём был настолько силен - а умер он, лелея в своем сердце мысль о своей Любви - что он сразу же начал подниматься все выше и выше, в те сферы, до которых может возвысить человека только Любовь.
Не увидев никого перед собой, он остановился, поглядел по сторонам и заметил меня.
Брат мой, - сказал я ему, - твоя война осталась позади.
Он сразу всё понял. Те, кто уже прожил несколько недель в шатрах Смерти, сразу же узнают её, когда она поднимает свой занавес.
А что с атакой? - тут же спросил он. Мы победили?
- Да, - ответил я, - сила твоего духа помогла вам победить.
- Тогда всё хорошо, - последовал ответ.
- Отдохни немного, - сказал я, - отдохни и поговори со мной.
- Мы когда-нибудь встречались раньше? спросил он. - Твое лицо кажется мне знакомым.
- Мое лицо знакомо многим из тех, кто сейчас сражается там, - сказал я.
- Когда ты ушел - оттуда?
- Три года назад.
- Тогда ты можешь многому меня научить.
- Да, пожалуй. А что бы ты хотел узнать?
- Я хочу знать, смогу ли я как-нибудь успокоить ту, для которой моя смерть станет огромным горем?
- Где она сейчас? - спросил я.
Он назвал мне место, где она жила.
- Идем туда, - сказал я. - Я пойду с тобой.
В Англии, в крохотной комнатке с такой же маленькой кроваткой мы увидели красивую женщину. В кроватке лежал малыш, лет четырех или пяти. Мы даже могли различать их голоса: мать и ребенок говорили друг с другом.
- А когда вернется папа? - спросил малыш.
- Я не знаю, - ответила мать.
- Папа обязательно приедет, правда же, мама? Ты же знаешь, что он приедет?
- Я молюсь, чтобы он скорее вернулся.
- Вот и все, что ответила мать сыну.
Глаза детей в момент перехода в сумеречный мир, в мир, отделяющий бодрствование от сна, порою становятся на удивление проницательными.
- Папа, папа вернулся! - вдруг радостно закричал малыш и протянул руки навстречу своему отцу.
Мать всё поняла, и лицо её побледнело.
Но ей помогла справиться с горем мысль о том, что ее любимый пришел домой, и что их сын видит его. Я полагаю, он останется вместе с ней до тех пор, пока она не сможет с ним воссоединиться. Эта задержка отнюдь не замедлит прогрессивный рост его души. Любовь есть исполнение Закона. В вечности есть место и для любви, и для разлуки. В любви тысяча лет проходят как один день.