Home

       Холодный материализм XIX века парализует чувство и убивает мистицизм. Таким образом, он совершает двойное преступление, обедняя человека и мешая многим классам чувствующих существ подниматься по лестнице, ведущей от земли к небу. Поэтому, рассказывая эти истории, я чувствую себя в безопасности под защитой редактора журнала, для которого я пишу, ибо, если бы люди знали о моей вере в то, что умственный нигилизм века влияет на все разумные существа, а не только на человека, моя жизнь вскоре стала бы суровым бременем. Наш век столь полон невежества, что его даже не заботят тяжкие стоны, раздающиеся в пещерах Матери-Земли глубоко в её недрах. Это и не будет его заботить до тех пор, пока презрение к тому, что он называет предрассудком, не вызовет её разрушения, а затем — наступит иное время и придут иные люди.

       Всё было иначе на нашем Священном Острове несколько циклов тому назад. В те времена то, что ныне мы считаем предрассудком, было знанием, которое теперь вытеснено дерзкой насмешкой, за исключением разве что эмпирической классификации немногих фактов. Славное же наследие уступило место простому признанию нашей ограниченности. Но я погружаюсь в прошлое и забуду о настоящем.

       Семь месяцев минуло с того времени, когда, стоя в галерее образов, я увидел, как потемнел и исчез образ дорогого мне друга, и теперь, утром того дня, когда мне пришлось проходить возле Алмазной Горы, до меня дошло известие о том, каким образом он, обуреваемый тщеславием и его вечным спутником — сомнением, предал и нарушил свой долг.

       Итак, в назначенный час я ждал посланца. И снова бледные полосы лунного света проникали в комнату, освещая циферблат лунных часов, причудливо инкрустированных в пол ив стены с помощью некоего химического состава и позволявших узнавать время лишь с помощью лунного света сразу после полнолуния. Бледные и холодные знаки на часах означали, что шёл семнадцатый день лунного цикла. Я стоял и смотрел на циферблат, зачарованный символами, которые чертил серебряный свет, хотя я наблюдал то же самое каждый месяц в течение многих лет. Но сейчас, всматриваясь в эти часы, я вдруг увидел новое знамение древнего магического искусства. Иногда по полу плавно текли облака, а на них, казалось, покоилась сама Земля. Такого я ещё не видел прежде. Так прошло семь раз, как вдруг я почувствовал, что рядом со мной стоит безмолвный посланец. Обернувшись, я увидел его, и тогда он позвал меня в галерею.

       — Знаком ли тебе этот образ? — спросил он.

       — Нет. Мне всё кажется тёмным.

       — Это знак того, что ты должен пройти в зал Земли за галереей. Внимательно посмотри на шар, вращающийся над облаками, и скажи, что ты увидишь.

       Казалось, эти слова слетели не с человеческих уст, но от всего, что его окружало, словно весь воздух наполнился звуком. Повинуясь, я пристально вгляделся в изображение в указанном направлении и увидел, что поверхность магического шара двигалась, а затем через него стали проходить мириады маленьких существ.

       — Пора, —раздались звуки из пространства, окружающего бесстрастную сущность, — это знак. Пойдём.

       И он повернулся. Я последовал за ним вверх к зданию через галерею, где в полной тишине менялись лица и звучала тихая музыка. Я бы задержался там, чтобы снова всмотреться в эти волшебные образы, но, казалось, какая-то незримая нить увлекала меня следом за моим проводником. Когда мы приблизились к другому концу галереи, мои глаза не могли различить ничего кроме глухой стены, а посланник прошёл через неё и исчез. Боясь остановиться, не в состоянии сопротивляться влечению натянутой невидимой нити, я подошёл к стене. На мгновение я застыл и, затаив дыхание, прошёл сквозь неё— стена оказалась лишь облаком или паром — и очутился по другую сторону. Обернувшись в надежде всё ещё увидеть что-либо через эту нематериальную стену, я обнаружил, что она совершенно непроницаема для глаз. Тут нить, увлекавшая меня, ослабла, ибо мой проводник остановился. Подойдя к стене, я протянул руку, и мои пальцы свободно прошли сквозь неё или, скорее, исчезли в ней, ничего не ощущая. Затем голос проводника произнёс:

       — Такова кожа Земли для тех, кто живёт под ней. С этими словами он снова прошёл в дверь большого зала, куда последовал и я. Здесь всё было напоено слабым, но стойким запахом земли. Я стоял у входа, закрывшегося бесшумно двигавшейся дверью, и мог видеть, что все вокруг, за исключением того места, где мы стояли, находилось в движении, как если бы мы видели большой глобус, вращавшийся вокруг своей оси, и чувствовали каждое его движение.

       Присмотревшись, я увидел, что поверхность вращающейся массы покрыта сонмом существ, движущихся по кругу. Их движение и было причиной вращения. И тут мне показалось, что вращающееся тело стало прозрачным и заполнилось теми же существами изнутри. Они постоянно двигались от его поверхности к центру по точно определённым траекториям. Это был целый земной шар, довольно убедительно исполненный в миниатюре, существа же на нём и внутри его двигались, направляемые таинственным Существом, присутствие которого проявлялось лишь в лучах света. Другие тоже не могли его видеть, но его безмолвные приказания исполнялись.

       Это были крохотные существа разнообразнейших цветов и форм: некоторые внешне походили на человека, другие выглядели подобно морским звёздам, чьи чистые краски насыщаются и бледнеют в ритме внутреннего пульсирующего света. Но независимо от формы все они казались мимолётными, призрачными и легко исчезающими. В своей истинной сути эти существа представляли собой энергетические центры, ядра, вкруг которых то в одном, то в другом виде концентрировался свет, что приводило к постоянному изменению их типа и формы. Некоторые были более стремительны и гармоничны в своих движениях по сравнению с остальными, и я понял, что они выше развиты в иерархической системе этого Существа. У них были большие орбиты, и возле них вращались спутники. Таких систем было довольно много, и все они повиновались неуловимой внутренней Силе, которую я не мог распознать. Каждая система работала для блага всех остальных: каждая приветствовала и поддерживала всех, продвигавшихся вперёд в гармонии труда и любви. Их задача, казалось, была двоякого рода: они помогали поддерживать вращение Земли вокруг своей оси и в то же время направляли её по орбите. Убыстрявшаяся скорость их движения придавала им всё большее великолепие и яркость, постепенно подводя к более высокому развитию сознания, к осознающему себя разуму и к любви. Процесс роста вызывал скрытые вспышки в металлах и рост всего подземного мира подобно тому, как искромётное прикосновение пламени порождает новый огонь.

       Направляемые Незримой Силой, они повиновались ей беспрекословно, ибо послушание присуще их природе. Среди них были такие, которые благодаря величине своего импульса и пробуждению новых сил, привлекаемых ими и собирающихся вокруг них, казалось, были готовы осуществить прорыв к более полному раскрытию, более высокой фазе сознания и жизни. Но эти существа удерживались чем-то отличным от направляющей их Силы. Приглядевшись, я увидел здесь работу противоположного влияния.

       Орбита многих из этих послушных и прекрасных существ проходила насквозь через мистическую стену туда и обратно. Они выполняли свой долг как на земле, так и под землёй; преданное исполнение этих обязанностей являлось частью восхождения к более высокому служению и форме. Часто этому препятствовало зловредное влияние. Оно выглядело как тёмный туман, полный ядовитых испарений, который, охлаждая, отнимал жизненные силы. Как только облака проплывали в зал, кольца их принимали то одну, то другую форму изменчивых и зловещих образов ненависти, вожделения и гордыни. У многих существ, соприкасавшихся с ними, это влияние запечатлевалось на их чувствительных сферах, придавая им ужасающее подобие, которое они не в силах были стряхнуть с себя, становясь, таким образом, тем же гибельным паром с изломанными, нестройными движениями. Других ледяное прикосновение парализовывало. Иные становились настолько отягощенными, что уже не могли помогать своим собратьям, работа их становилась неустойчивой, а орбитальное движение замедлялось. Но всё равно общая масса продолжала вращаться подобно некоему великолепному созданию, бледнея и накаляясь, пульсируя и замедляясь, сверкая огромным радужным сердцем, поющим сквозь мрак. Здесь пары были подавлены большей силой, нежели та, что, собирая и уплотняя их, нарушала гармонию, душила светлые системы в своих отвратительных объятиях, мешая их движению, а затем, когда они падали парализованными, оставляла их, чтобы подкрасться к новым жертвам. И сквозь всю эту таинственную картину прекрасной борьбы я видел неясные, расплывчатые очертания городов, населённых земными людьми, своих друзей, а также земные горы, реки и деревья.

       В моём сознании возник вопрос: “Почему земные города выглядят похожими на сны?”

       И тут же на стене появилась надпись, смысл которой звучал в каждой её букве: “Когда тебе были показаны элементальные существа, люди Земли и их города казались туманными, поскольку твои мысли были направлены не на них. Посмотри ещё раз!”

       Я увидел, что дьявольский туман собрал силы в одном месте и разрушил гармонию и быстроту у столь многих маленьких созданий, что большой вращающийся глобус сошёл со своей оси, всё ускоряя движение, и я понял, что на какой бы планете это ни случилось, это вызовет катастрофические изменения, на туманной тропе человечество подвергнется эпидемиям болезней и преступности. Ужаснувшись столь невиданным бедствиям, я посмотрел в сторону моего проводника в поисках объяснения. Но, как только я сделал это, он исчез, но голос его, казалось, запечатлелся на самой стене живыми буквами, которые гласили:

       Я закрыл лицо руками в страхе перед таким наследием, а когда взглянул снова, мощные потоки струились сквозь Кожу Земли. Это мысли низвергались и изливались миазматическими потоками.

       Я бы задал ещё много вопросов, но откуда-то издалека послышались низкие звуки бронзового колокола. Вокруг меня шёл ливень земных цветов. Я прошёл через стену, проводник мой исчез, и я остался один в своей комнате, размышляя над увиденным.