Home

       Удивительная история, которую я собираюсь вам поведать, была рассказана мне одним из её главных героев. Подлинность её не вызывает сомнения — как бы скептически кто-то ни воспринимал детали изложения — вследствие трёх причин: (а) её обстоятельства слишком хорошо известны в Палермо, и всё произошедшее по сю пору помнят несколько старожилов; (б) потрясение, которое испытал рассказчик от этого жуткого происшествия, было столь сильным, что его волосы — шевелюра двадцатишестилетнего молодого человека — стали белыми как снег за одну ночь, а сам он страдал буйным помешательством в течение последующих шести месяцев; (в) сохранилась официальная запись предсмертного признания преступника, которую можно найти в семейном архиве князя ди Р........ В........

       По крайней мере, что касается меня, то я ничуть не сомневаюсь в абсолютной достоверности этой истории.

       Глауэрбах был страстным поклонником оккультных наук. Какое-то время его единственной целью было стать учеником знаменитого Калиостро, который проживал тогда в Париже, приковав к себе всеобщее внимание; но таинственный Граф с самого начала отказался иметь с ним дело. Почему он не захотел принять в ученики молодого человека из хорошей семьи и довольно умного, осталось тайной, которую сам Глауэрбах, — а именно он и поведал нам эту историю, — так никогда и не сумел разгадать. Достаточно сказать, что всё на что он смог уговорить “Великого Копта” — это научить его, в какой-то степени, проникать в тайные мысли людей, с коими он общался, побуждая их высказывать эти мысли вслух, даже не сознавая при этом, что их губы произносят какой-то звук. Но даже эту, сравнительно лёгкую магнетическую ступень оккультной науки, он так и не смог освоить до конца.

       В те дни Калиостро со своими таинственными способностями был у всех на устах. Париж буквально лихорадило. В суде, в обществе, в парламенте, в академии говорили только о Калиостро. О нём рассказывали самые невероятные истории, и чем невероятнее они были, тем охотнее им верили. Говорят, что в своих магических зеркалах Калиостро показывал грядущие события некоторым из наиболее выдающихся государственных деятелей Франции и что все эти события потом действительно имели место. Король и королевская семья были среди тех, кому было позволено заглянуть в неведомое. “Маг” вызывал тени Клеопатры и Юлия Цезаря, Магомета и Нерона. Чингиз-Хан и Карл V имели встречу с шефом полиции, а чтобы развеять сомнения внешне набожного, но втайне скептического архиепископа, был вызван один из богов, который однако не материализовался, ибо никогда и не существовал во плоти. Мармонтель выразил желание встретиться с Белисером, но увидев как великий воин встаёт из земли, упал без чувств. Молодой, дерзкий и страстный Глауэрбах, чувствуя, что Калиостро никогда не разделит с ним своё великое знание, но, в самом лучшем случае, бросит ему лишь какие-то крохи, взялся за поиски в другом направлении и, наконец, нашёл лишённого духовного сана аббата, который, за определённую мзду, взялся обучить его всему, что знал сам.

       Спустя несколько месяцев (?) он уже владел тайнами чёрной и белой магии, то есть искусством умело одурачивать простаков. Он также посетил Месмера и его ясновидцев, которых стало довольно много к тому времени. Снискавшее весьма дурную славу, французское общество 1785-го года чувствовало, что роковой конец близок. Оно страдало от хандры и жадно хваталось за всё, что несло с собой перемены, убивая тем самым свою пресыщенность и летаргическую монотонность жизни. Оно стало таким скептическим, что, не веря ни во что, пришло, в конце концов, к вере во всё. Глауэрбах, под опытным руководством своего аббата, принялся злоупотреблять человеческой доверчивостью. Но он едва пробыл в Париже восемь месяцев, как полиция отечески порекомендовала ему отправиться за границу — ради собственного здоровья. И не было никакой возможности уклониться от этого совета. Каким бы удобным местом ни была столица Франции для опытных колдунов-лекарей, она менее всего подходила для новичков. Он покинул Париж и отправился, через Марсель, в Палермо.

       В этом городе сообразительный ученик аббата познакомился и завязал дружбу с маркизом Гектором, младшим сыном князя Р........

       В......... принадлежавшего к одной из самых богатых и знатных семей Сицилии. Тремя годами ранее огромное бедствие обрушилось на этот дом. Старший брат Гектора, герцог Альфонсо, бесследно исчез, а старый князь, наполовину убитый горем, оставил свет, уединившись в своей великолепной вилле в окрестностях Палермо, где и проводил жизнь отшельником.

       Молодой маркиз просто умирал от скуки. Не представляя, что же ещё можно было бы предпринять, он принялся изучать, под руководством Глауэрбаха, магию или по крайней мере то, что умный немец преподносил под этим названием. Учитель и ученик стали неразлучны.

       Поскольку Гектор был вторым сыном князя, то при жизни старшего брата у него был один-единственный выбор: либо пойти в армию, либо вступить в лоно церкви. Все богатство семьи переходило в руки герцога Альфонсо Р........ В......... который был, помимо всего прочего, помолвлен с Бьянкой Альфиери, богатой сиротой, ставшей в десять лет наследницей огромного состояния. Эта свадьба объединяла богатство обоих домов, Р........ В........ и Альфиери, о ней было условлено ещё когда Альфонсо и Бьянка были детьми и даже не помышляли о том, что полюбят друг друга. Судьба, однако, решила, что так тому и быть, и между молодыми людьми вспыхнула взаимная и страстная любовь.

       Поскольку Альфонсо был слишком молод для женитьбы, его отправили путешествовать и он отсутствовал более четырёх лет. Сразу же по его возвращении начались приготовления к свадьбе, которая, по замыслу князя, должна была стать сюжетом будущей поэмы Сицилии. Её намеревались отпраздновать невероятно пышно. Самые богатые и знатные люди страны собрались уже за два месяца до самого торжества и им устраивали королевские приемы в фамильном особняке, что занимал целую площадь старинного города, ибо все они, в той или иной степени, находились в родственных связях либо с семейством Р........ В......... либо с Альфиери во втором, четвёртом, двадцатом или шестидесятом колене. Прибыла целая толпа незваных голодных поэтов и импровизаторов, дабы воспеть, следуя местным обычаям тех дней, красоту и добродетели молодожёнов. Ливорно отправил корабль с грузом сонетов, а Рим — благословения Папы. Толпы любопытных, желающих увидеть свадебную процессию, прибывали в Палермо из самых отдалённых уголков страны, также как и целые полки карманников, готовых при каждом удобном случае поупражняться в своей профессии.

       Свадебная церемония была назначена на среду. А во вторник жених исчез, не оставив ни малейшего следа. Полиция всей страны была поставлена на ноги. Но, господи, всё было бесполезно! В течение нескольких дней Альфонсо регулярно ездил в Монте-Кавалли — его собственную прекрасную виллу — чтобы лично следить за приготовлениями к приёму своей очаровательной невесты, с которой он должен был провести свой медовый месяц в этой прелестной деревушке. Во вторник вечером он отправился туда один, верхом, как обычно, с тем, чтобы вернуться рано утром на следующий день. Около десяти часов вечера его повстречали двое contadini и поздоровались с ним. Они стали последними, кто видел молодого герцога.

       Позднее было установлено, что той ночью в водах Палермо курсировало пиратское судно, а также, что пираты сходили на берег и увели с собой несколько сицилийских женщин. В конце прошлого столетия сицилийские женщины считались весьма ценным товаром: они пользовались огромным спросом на рынках Смирны, Константинополя и Барбари Коста, где богатые паши платили за них колоссальные деньги. Кроме хорошеньких сицилийских женщин, пираты имели обыкновение также похищать и богатых людей, требуя за них потом выкуп. Бедные люди, попавшись, разделяли судьбу рабочего скота и питались поркой. Все в Палермо были твердо убеждены, что молодого Альфонсо похитили пираты, и это было не столь уж невероятно. Верховный адмирал сицилийского флота тотчас же отправил в погоню за пиратами четыре быстроходных судна, выделявшихся среди других своими высокими скоростными достоинствами. Старый князь сулил горы золота тому, кто вернёт ему сына и наследника. И лишь только эта небольшая эскадра была подготовлена к отплытию, как она расправила свои паруса и исчезла за горизонтом. На одном из кораблей плыл и Гектор Р........ В........

       Уже опустились сумерки, но вахтерные матросы, дежурившие на палубе, всё ещё ничего не заметили. Вскоре ветер посвежел и к полуночи задул с ураганной силой. Один из кораблей вернулся в порт немедленно, а двое других исчезли из виду ещё до шторма и о них уже больше ничего не слышали, тот же, на котором был молодой Гектор, объявился два дня спустя полной развалиной и без такелажа в Трапани.

       За ночь до этого, смотрители одного из маяков на побережье видели вдалеке бриг без Мачты, парусов и флага, который неистово бросало по гребням волн разбушевавшегося моря. Они подумали, что это был бриг пиратов. Он пошёл ко дну у них на глазах и молва распространила весть, что все, кто был на корабле, до последнего человека, погибли.

       Несмотря на всё это, старый князь разослал своих эмиссаров во все стороны: в Алжир, Тунис, Марокко, Триполи, Константинополь... Но они ничего не обнаружили; и когда Глауэрбах прибыл в Палермо, со времени этого происшествия минуло уже три года.

       Князь, хотя и потерял сына, не допускал и мысли потерять богатство Альфиери. Он решил выдать девушку замуж за своего второго сына, Гектора. Но прекрасная Бьянка всё время рыдала и оставалась безутешной. Она отвергла это предложение сразу же и объявила, что навечно останется верна своему Альфонсо.

       Гектор вёл себя как истинный рыцарь. “Зачем же делать Бьянку ещё более несчастной, досаждая ей своими мольбами? Возможно, мой брат ещё жив, — говорил он. — Как же я тогда могу, в силу такой неопределённости, лишать Альфонсо, если он вернётся, его лучшего сокровища, — той, которая ему дороже самой жизни!”

       Тронутая таким проявлением благородных чувств, Бьянка стала проявлять меньше безразличия к брату своего Альфонсо. Старик не терял надежды. К тому же, Бьянка была женщиной, а у женщин Сицилии, впрочем так же как и повсюду в мире, отсутствующие всегда виновны. Наконец она обещала, если когда-либо получит убедительное доказательство того, что Альфонсо действительно мёртв, выйти замуж за его брата или — ни за кого. Таково было состояние дел, когда Глауэрбах — хваставший, что может вызывать призраки мертвых, — появился в княжеской, отныне мрачной и безлюдной, загородной вилле Р........ В........ Он не пробыл там и двух недель, как снискал всеобщую любовь и восхищение. Всё таинственное и оккультное, а в особенности сношения с миром неведомого, “безмолвной страной”, неудержимо влечёт к себе всех, и паче остальных — отчаявшихся. Однажды старый князь набрался храбрости и попросил лукавого немца рассеять их мучительные сомнения. Мёртв Альфонсо или всё ещё жив? Вот в чём был вопрос. Подумав несколько минут, Глауэрбах ответил таким образом:

       — Князь, то, что вы просите сделать, для вас очень важно... И это действительно так. Если вашего несчастного сына нет в живых, я мог бы вызвать его призрак. Но не явится ли полученное потрясение слишком сильным для вас? И согласятся ли на это ваш сын и ваша воспитанница — очаровательная графиня Бьянка?

       — Всё, что угодно, но только не эта мучительная неопределённость, — ответил старый князь.

       Итак, было решено, что вызывание духа состоится ровно через неделю. Услышав об этом, Бьянка лишилась чувств. Однако, когда её удалось привести в чувство при помощи многочисленных снадобий, любопытство взяло верх над сомнениями. Ведь она тоже была дочерью Евы, как и все женщины. Гектор поначалу всеми силами противился тому, что считал кощунством. Он не желал нарушать покоя своего дорогого умершего брата. Сначала он сказал, что если его любимый брат действительно мёртв, то он предпочитает ничего об этом не знать. Но, в конце концов, всё возрастающая любовь к Бьянке и желание угодить своему отцу взяли верх над всем остальным и он также согласился.

       Неделя, которая потребовалась Глауэрбаху для подготовки и очищения, показалась вечностью нетерпению всех троих. Пройди ещё день, и они все сошли бы с ума. Между тем, колдун не терял времени попусту. Подозревая, что когда-нибудь к нему обратятся с подобной просьбой, он с самого начала стал собирать все, до мельчайших подробностей, о жизни покойного Альфонсо и очень внимательно изучил его портрет в натуральную величину, который висел в спальне старого князя. Этого было достаточно для его цели. Чтобы придать больше торжественности происходящему, он предписал всей семье соблюдать суровый пост и молиться, день и ночь, в течение всей недели. Наконец, долгожданный час настал и князь, в сопровождении своего сына и Бьянки, вошёл в комнату колдуна. Глауэрбах был бледен и серьёзен, но спокоен. Бьянка дрожала с головы до пят и всё время держала наготове флакончик с ароматической солью. Князь и Гектор походили на двух преступников, которых вели на казнь. Огромная комната освещалась одной-единственной лампой, но даже этот тусклый свет вдруг внезапно погас. В кромешной тьме было слышно как скорбный голос заклинателя произнёс по латыни короткую каббалистическую формулу и, наконец, приказал тени Альфонсо явиться — если, разумеется, она на самом деле пребывала в стране теней.

       Внезапно тьма, окутывавшая дальний альков комнаты, озарилась слабым голубоватым светом, который, постепенно разрастаясь, превратился на глазах у присутствующих в большое магическое зеркало, кое, казалось, было покрыто густым туманом. В свою очередь, туман этот постепенно стал рассеиваться и, наконец, взору присутствующих открылась фигура человека, распростёртого ничком. Это был Альфонсо! На нём было то же самое платье, что и в тот роковой вечер, когда он исчез. Тяжёлые цепи сковывали его руки и он лежал, бездыханный, на берегу моря. Вода стекала с его длинных волос и окровавленной, изорванной одежды. Затем накатила огромная волна, поглотившая его, и всё внезапно исчезло.

       На протяжении всего этого ужасного видения царила мёртвая тишина. Дрожь била всех присутствующих, которые с трудом переводили дыхание. Затем всё погрузилось во тьму и Бьянка, издав едва слышный стон, упала без чувств в объятия своего опекуна.

       Шок оказался слишком сильным. Юная леди получила воспаление мозга и в течение нескольких недель оставалась на грани жизни и смерти. Князь чувствовал себя ненамного лучше, а Гектор две недели не покидал своей комнаты. Теперь сомнений не оставалось— Альфонсо был мёртв, он утонул. Стены дворца завесили чёрным полотном, окроплённым горючими слезами. Три дня колокола большинства церквей Палермо оплакивали несчастную жертву пиратов и моря. Внутри величественного собора всё было также покрыто чёрным бархатом, от пола до купола. Две тысячи пятьсот тонких восковых свечей мерцали вокруг катафалка, и кардинал Оттобони, при помощи пяти епископов, в течение долгих шести недель каждый день отправлял службу по покойному. Четыре тысячи дукатов бросили как милостыню бедным, толпившимся у входа в собор, и Глауэрбах, облачённый в соболью мантию, словно принадлежал к этой семье, представлял на похоронах её отсутствующих членов. Глаза у него были красными, а когда он закрывал их своим надушенным носовым платком, все, кто стоял рядом с ним, слышали конвульсивные рыдания. Никогда ещё столь святотатственная комедия не была разыграна лучшим образом.

       Вскоре после этого, в память об Альфонсо, в соборе святой Розалии воздвигли величественный монумент из чистейшего каррарского мрамора, украшенный двумя аллегорическими фигурами. На саркофаге, по приказу старого князя, были высечены высокопарные надписи на греческом и латыни.

       Спустя три месяца поползли слухи, что Бьянка выходит замуж за Гектора. Глауэрбах, который в это время путешествовал по Италии, вернулся в Монте-Кавалли накануне свадьбы. Он везде демонстрировал свои замечательные колдовские способности, и “святая” инквизиция гналась за ним буквально по пятам. Он чувствовал себя в полной безопасности лишь в кругу семьи, которая его обожала и почитала полубогом.

       На следующее утро многочисленные гости отправились в церковь, которая вся блистала серебром и золотом и была украшена так, будто праздновалась королевская свадьба. Каким счастливым выглядел жених! Какой хорошенькой была невеста! Старый князь рыдал от радости, а Глауэрбаху была оказана честь быть шафером Гектора.

       В саду были установлены огромные банкетные столы, за коими развлекались вассалы обеих семей. Пиры Гаргантюа были менее обильными, нежели это празднество. Вместо воды в пятидесяти фонтанах струилось вино, но к заходу солнца уже никто не мог больше пить, ибо к несчастью — для некоторых — человеческая жажда не бесконечна. Жареных фазанов и куропаток десятками бросали соседним собакам, которые к ним тоже не притрагивались, поскольку даже они уже были сыты по горло.

       Но неожиданно, посреди веселящейся, пышной толпы, появился новый гость, приковавший к себе всеобщее внимание. Это был мужчина, худой как скелет, очень высокий и облачённый в рубище ордена кающихся монахов или “молчальников”, как их называют в народе. Эта одежда состоит из длинной, ниспадающей свободными складками, серой шерстяной рясы, подпоясанной верёвкой, на обоих концах которой подвешены человеческие кости, и капюшона, полностью закрывающего лицо, кроме двух дырочек, прорезанных для глаз. Среди множества орденов кающихся монахов, существующих в Италии — чёрных, серых, красных и белых кающихся грешников — ни один не вселяет такого инстинктивного ужаса как этот. Кроме того, никто не имеет права обратиться к кающемуся брату, пока на его лицо накинут капюшон. Кающийся не только имеет полное право, но и обязан оставаться для всех неизвестным.

       Таким образом, никто даже не заговаривал с этим таинственным братом, который столь неожиданно появился на свадебном торжестве и, казалось, следовал за молодожёнами, словно был их тенью. И Гектор, и Бьянка вздрагивали всякий раз, когда оборачивались, чтобы взглянуть на него.

       Солнце уже садилось, и старый князь, в сопровождении своих детей, в последний раз обходил банкетные столы в саду. Остановившись у одного из них, он поднял бокал вина и воскликнул:

       — Друзья мои, давайте выпьем за здоровье Гектора и его супруги Бьянки!

       Но, в тот самый миг, кто-то схватил его за руку и остановил её. Это был, одетый во всё серое, “молчальник”. Незаметно появившись из толпы, он подошёл к столу и тоже поднял бокал.

       — А нет ли ещё кого, старик, кроме Гектора и Бьянки, за чьё здоровье ты хотел бы выпить? — спросил он низким, грудным голосом: — А где же твой сын Альфонсо?

       —Разве ты не знаешь, что он мёртв? — грустно ответил князь.

       — Да!.. Мёртв... Мёртв! — повторил монах. — Но если бы он вновь мог услышать голос, который слышал в момент своей жестокой смерти, я думаю он смог бы ответить... ах... даже из самой могилы... Старик, позови сюда своего сына Гектора!..

       — О боже! Что вы... Что вы хотите этим сказать?!.. (всё это легче вообразить, чем описать) — через минуту воскликнул князь, мертвенно-бледный от невыразимого ужаса.

       Бьянка была на грани обморока. Гектор, ещё более посиневший, чем его отец, с трудом держался на ногах, и, наверное, рухнул бы, если бы его не поддерживал Глауэрбах.

       — В память об Альфонсо! — медленно произнёс тот же скорбный голос. — Пусть все повторяют эти слова за мной! Гектор, герцог Р........ В........., я приглашаю и тебя произнести их!.. Гектор сделал отчаянное усилие и, утирая свои дрожащие губы, постарался открыть рот. Но его язык прилип к нёбу и он не мог проронить ни звука. Он был бледен как смерть, а изо рта его текла слюна. Наконец, после нечеловеческой борьбы со своей слабостью, он пробормотал:

       —В память об Альфонсо!..

       — Голос моего у-бий-цы!.. — воскликнул монах грудным, но звучным голосом.

       Произнеся эти слова и откинув назад свой капюшон, он разорвал своё платье и взору оцепеневшей от ужаса толпы предстал призрак Альфонсо, на груди его зияли четыре глубокие раны, из которых ручейками сочилась кровь!

       Крики ужаса, испуг присутствующих... Сад опустел. Вся толпа, опрокидывая столы, неслась прочь, как от смерти... Но более всего странным было то, что Глауэрбах, несмотря на своё близкое знакомство с покойниками, был более всех поражён ужасом. Некромант, вызывавший духов по собственному усмотрению, увидев настоящего призрака и услышав как тот говорил словно живой, упал без чувств на клумбу с цветами. Когда его подобрали позже той же ночью, он был совершенно безумен и оставался таковым в течение ряда месяцев.

       Лишь через полгода он узнал, что последовало за этой ужасной сценой. Бросив своё ужасное обвинение, монах исчез у всех на глазах, а Гектора, бившегося в страшных конвульсиях, отнесли в его комнату, где, спустя час, призвав к себе своего духовника, он заставил того записать за ним признание, а подписав его, принял, прежде чем его Смогли остановить, ядовитое содержимое перстня с печаткой и испустил дух почти мгновенно. Старый князь последовал за ним в могилу через две недели, оставив всё своё состояние Бьянке. Но несчастная девушка, на чью молодость обрушились две такие трагедии, нашла прибежище в монастыре, и всё её огромное богатство перешло в руки иезуитов. Повинуясь своему сну, она выбрала отдалённый и уединённый уголок в огромном саду Монте-Кавалли в качестве места для величественной часовни, которую она построила как памятник искупления страшного преступления, положившего конец древнему роду князей Р........ В........ Вынимая грунт, рабочие обнаружили старый, высохший колодец, а в нем скелет Альфонсо, с четырьмя ножевыми ранами в его полуистлевшей груди и обручальным кольцом Бьянки на пальце.

       Сцена, подобная той, что произошла в вышеописанный день свадьбы, могла потрясти даже самого закоренелого скептика. Выздоровев, Глауэрбах навсегда оставил Италию и вернулся в Вену, где поначалу ни один из его друзей не мог узнать в этом постаревшем, одряхлевшем, с белыми как снег волосами, старике молодого человека, которому едва исполнилось двадцать шесть лет. Он навсегда покончил с вызыванием духов и знахарством, но с того времени твердо уверовал в бессмертие человеческой души и её оккультные силы. Он умер в 1841 году, честным и исправившимся человеком, не разгласив ни слова об этой таинственной истории. Лишь в последний год его жизни некое лицо, которое завоевало его полное доверие тем, что оказало ему определённую услугу, узнало от него подробности поддельного видения и настоящей трагедии, постигшей род Р........ В........

Home