Альфред Хейдок
Показание комсомольца
— Вы спрашиваете — были ли чудеса в моей жизни? Не знаю. Был один странный случай. Может быть, он и есть то, что вы называете чудом.
Я родился на Украине. Во время становления Советской власти Мне было лет 14. Жил я тогда вместе с родителями в большом селе С... Недалеко от моего дома была старая хата, в которой было выморочное имущество. Когда-то там проживали старик со старухой, бездетные...
Вещи, какие после них остались, добрые люди прибрали — осталась лишь на стене старая, почерневшая от времени икона, никому не нужная. И вдруг по селу прокатилась молва — икона-то в брошенной хатке обновилась. В то время такие явления не были особой редкостью — то здесь, то там, по слухам, старые потемневшие иконы начинали блистать, становились как новенькие. Народ в этом усматривал как бы знамения, даваемые небесами в противовес волне безбожия и антирелигиозности. Так было и в нашем селе — толпы повадились в брошенную хату удостовериться в чуде обновления; появились священники. Ими было решено отслужить в ближайшее воскресенье торжественный молебен у обновившейся иконы. Что стечение народа при этом будет большое — сомнений ни у кого не было. С этим, конечно, не могла мириться комсомольская ячейка, в которой я тогда состоял; борьба с религиозными суевериями была нашей прямой обязанностью. Накануне назначенного торжественного молебна мы собрались обсудить, как помешать этому мероприятию церковников.
Я в то время был подростком, энтузиастом комсомольских идей и предложил весьма разумный, простой и действенный способ—ночью выкрасть икону из хаты, к тому же не имеющей никаких запоров.
— Ты придумал — тебе и выполнить, — постановило собрание.
Настала ночь. Дома, подождав, пока все уснут крепким сном, я тихонько выбрался на улицу и пошел к старой хате. Светила полная луна. Без труда открыл дверь хаты и переступил порог. У порога остановился. Лунный свет лился в маленькие покривившиеся оконца, в комнате было светло как днем. Вот и икона в углу. Но что это? Глиняный пол хаты, дотоле покрошившийся и в яминах, как я его знал, вымазан свежим слоем глины равномерно и тщательно, как умеют делать заботливые и на все руки мастерицы украинские хозяйки. Пройти по такому полу до угла, чтобы взять икону, — значит оставить глубокие и точные следы моих ног. Воображение подсказывает, как по этим следам верующие доберутся до меня...
Не доверяя зрению, нагибаюсь и щупаю руками пол — да, действительно мокрый, свежевымазанный. Осознаю свое поражение и отправляюсь домой спать.
Долго спал я в то воскресное утро. Когда встал — народ уже толпился вокруг избушки, заходили и выходили из нее. Ждали священника. Я тоже, напустив на себя молитвенный вид, зашел в избушку — и обомлел: пол ее как был старый, покрошившийся, в яминах, так и остался. Никто его не вымазал. А в углу, вместо по-темневшей, стояла точно новенькая, поблескивающая икона. И не грозный, а ласковый лик смотрел на меня — прямо в глаза.
В основу этого рассказа вошел достоверный факт, который и поведал бывший мастер производственного обучения ГПТУ-18, ныне пенсионер М., житель нашего города.